— Я действительно устал, — смягчился Виктор. — А этот парень… он ничего… не вредный.

— Я знаю! — опять нагнулся к ним Чудовище. — Это педик! У него такая кукольная мордашка.

Виктор смерил его взглядом: почему-то ему стало очень обидно за неизвестного в клетчатой куртке.

— Такие за мной не ходят!

Приятели дурашливо загоготали, пытаясь ещё что-то сказать, хотя выглядели немного испуганными.

— Заткнитесь, соплячня! — сказал Виктор ещё более резко, повышая голос. — Вам бы издеваться и… и поливать других грязью, уроды! Это мой знакомый, и если вы!..

Они замолчали, Гришка тут же стал высматривать что-то над толпой. Олег смущенно пожал плечами:

— Ладно вам, не с ножом же тот за ним шёл… И мало ли…

Гришка опять нагнулся:

— Но вот что странно: я хотел к нему подойти. И не смог. Как приклеило мои ноги к земле.

— Я тоже… — изумился Виталик.

— Заткнитесь! — перебил их Виктор. — Чудовище, давай книжки, и я пошёл. Замёрз. Не хватало ещё простудиться!

— Я тоже ужасно замёрз, — подхватил Олег. — Давайте по домам, а?

Виктор выхватил у Гришки томики и пошёл прочь.

Ночью он вдруг проснулся. Вернее, чувствовал непонятное беспокойство. Оно вырывало его из сна, а спать очень хотелось, и он старался отвязаться от этого беспокойства, чтобы опять провалиться в сон. Потом ему стало казаться, что кто-то стоит возле кровати и пристально всматривается в него. Он уже видел такие сны: кажется, что не спишь, а в комнате кто-то чужой, но после оказывается, что всё видел во сне.

"Это сон", — убеждал он себя, вглядываясь в лицо странного парня, которое то появлялось, то исчезало, в его неестественно большие глаза.

"Это сон", — он переворачивался с бока на бок, сопел, сердито бурчал и даже тряс головой.

"Это от злости, — опять убеждал он себя. — Из-за книжки, которую можно, конечно, назвать фантастической, но не модной и не супер. Это из-за розыгрыша". И знал, что дело не в книжке.

Наконец, раздражённо подскочил и сел на кровати. Сердце стучало в горле, он весь взмок и чувствовал себя ужасно. В очередной раз потряс головой и, полусонный, босиком и впотьмах, пошлёпал вниз по лестнице в туалет. Почему не зажёг свет и сам не знал, но последствий не пришлось долго ожидать: споткнулся о ступеньку, и даже цепляние за перила его не спасло, так что с пары ступенек съехал на коленях.

Тут уж он окончательно проснулся, сердито выругался, встал с пола и, растирая будущие синяки, прислушался, не разбудил ли отца. Нет, обошлось. Махнул рукой и поковылял на кухню выпить газировки из холодильника. Даже не подозревал, что от неё ему станет настолько легче! Но после туалета всё-таки решил выпить какое-нибудь снотворное или успокаивающее. Заглянул в аптечку: бинт, пластыри, таблетки от боли головы и прочее… кроме того, что хотел.

— Опять отец забрал!

Его отец каждое лекарство — особенно снотворные и успокаивающие — считал вредными, почти ядами, а врачей называл шарлатанами. Приходил в ярость, когда его сын хватался за таблетки.

"Кажется, у меня в столе что-то есть", — с облегчением вдруг вспомнил Виктор и осторожно поднялся наверх, к себе.

Открыл дверь — и остолбенел: на фоне окна не очень ясно, но вырисовывалась человеческая фигура.

Затаив дыхание, стараясь не дрожать, Виктор протянул руку к выключателю, включил свет — и опять остолбенел. Его преследователь! Стоял возле окна в той же куртке, неподвижный, угловатый, как бы даже неловкий, но в его глазах — они были не просто тёмные, а явно чёрные — уловил улыбку и доброжелательность. Странно, этот тёплый взгляд вдруг так успокоил его, словно незнакомый парень был старым, добрым знакомым.

— Слушай, как ты попал в мою комнату?

— Я испугал тебя… прости, — голос у парня был низкий, но такой же добрый, как и взгляд.

— Кто ты и что тебе нужно? — спросил Виктор упрямо. — Таскаешься за мной, как педик, уже два дня. Влюбился в меня, что ли?

Чёрные глаза незнакомца стали гордыми и печальными.

— Почему ты злишься? Я чем-то тебя обидел?

— Как ты сюда вошёл?

— Не спрашивай.

— Как это — "не спрашивай"?! Это мой дом!

— Не сердись… и прошу тебя… не спрашивай, — незнакомец произнёс это так умоляюще, что злость Виктора опять исчезла, но ей на смену появилась настороженность. Смотри, какой психолог, как умеет подойти к человеку? А я не поддамся!

— Может ты меня отвлекаешь, пока твои подельники дом обчищают?

— Иди и проверь.

Помолчали — Виктор, настороженный и готовый ко всему; черноглазый, спокойный и невозмутимый. Первым в этой молчаливой битве капитулировал Виктор. Хмуро подошёл к столу, с вызывающим видом сел за него, скрестил руки на груди и вздохнул:

— Но ты хоть можешь объяснить, что тебе нужно? Я же имею право знать?

— Я хочу быть твоим другом.

— Что? Вот так, ни с того ни с сего?

— Было очень трудно найти такого, как ты. Три месяца искал.