– Господи, что за люди… этому ребенку три года… Они уже были женаты… Но зачем понадобилось сейчас публиковать эту уже не новость?

– Ну, наверное, он переехал к нам, отказался жениться на этой стерве, ну она и отомстила… – сказала Тошка. – А знаете, мне кажется, сказать маме должен он сам. Он виноват, пусть покается… Но как же все это противно… Никогда не выйду замуж… такая пакость…

– Кстати, неплохая мысль. Пусть муж с женой сами разбираются.

– А может, еще она врет, эта артистка… – упавшим голосом предположила Тася. – Сейчас это модно… Я в Интернете читала, что… Андрею какая-то тетка принесла ребеночка, наплела с три короба, но он настоял на генетической экспертизе. И выяснилось, что он ни при чем…

– Тебе лишь бы про своего Андрея поговорить, – проворчала Тошка, но мысль о том, что это ложь, ей ужасно понравилась.

– Тоша, как ты думаешь, Даня уже в курсе?

– Не похоже. Тюкает себе молоточком за домом. И вид у него невиноватый. Знаете что, я сейчас пойду и подготовлю его. Мне его даже немножко жалко. Боюсь, долго он тут не продержится. Но маме пусть сам скажет.

– Пожалуй, ты права, – кивнула Нуцико.

Тошка брезгливо, двумя пальчиками, взяла журнал и решительно направилась к отчиму.

– Какой замечательный человек наша Тошка, мудрый не по годам, но…

– Вы хотите сказать, что она не будет счастлива, горе от ума, да?

– Да, – печально улыбнулась Нуцико и обняла Таську.

– Даниил Аркадьич! – позвала Тошка.

Он выглянул из сарая.

– Что, Тошенька?

– Мне необходимо с вами поговорить.

– Беседа не терпит отлагательств? – улыбнулся он.

Он ничего не знает, поняла Тошка.

– Не терпит, к сожалению.

– И, как я понимаю, она будет строго конфиденциальной?

– Да!

У него вдруг екнуло сердце. Не тот человек Тошка, чтобы по пустякам разводить таинственность.

– Заходи!

Она вошла в сарай, где упоительно пахло свежей стружкой.

– Присаживайся! – указал он ей на старую табуретку. – Я внимательно тебя слушаю.

Тошка замялась, теребя в руках окаянный журнал.

– Тош, у тебя какие-то затруднения?

– Нет, со своими затруднениями я бы обратилась к маме, боюсь, затруднения у вас.

– У меня? Что ты хочешь сказать?

– Не сказать, а показать. Вот!

Тошка протянула ему журнал, раскрытый на нужной странице.

Он страшно побледнел.

– Где ты это взяла?

– Это важно?

– Мама еще не знает?

– Нет, конечно. Но я подумала, что она должна узнать это от вас, а не от чужих доброжелателей.

Он скрипнул зубами.

– Даниил Аркадьич, а это правда?

– Откуда я знаю?

– Ну, то есть это может быть правдой?

Он вспыхнул и еле слышно произнес:

– Да.

– Какая гадость…

– Ты права, не стану спорить с тобой.

– Так вы скажете маме?

– Марго не читает таких журналов…

– А вы наивный…

– Ты опять права… Да, лучше я сам скажу, хоть это будет нелегко… Но…

– Повинную голову меч не сечет.

– Будем надеяться. Ты меня презираешь, Тоша?

– Не знаю пока… Но почему-то мне вас жалко. И я желаю вам удачи. Вы… вы нам подходите, а теперь… кто знает… Ну, ни пуха вам.

– К черту! – тяжело вздохнул Даниил Аркадьич, взял журнал и как был, весь в опилках и стружке, направился к дому.

Молодец, не струсил, подумала Тошка. А маму жалко до ужаса, у нее в последнее время были такие счастливые глаза…

– Марго!

– Данька, что за вид? – засмеялась Марго.

– Мне необходимо с тобой поговорить, немедленно.

– Что-то случилось?

– Увы.

– Господи, что? – не на шутку встревожилась Марго. Таким она мужа не видела. Бледный, руки дрожат, а в руках какой-то глянцевый журнальчик. – Там что-то об отце?

– Марго, я даже не знаю, что сказать… Взгляни сама и… вынеси приговор. Как ты скажешь, так и будет.

На лбу у него выступили капельки пота.

Марго взяла журнал.

– Это правда, Даня? – хрипло спросила она.

– Это может быть правдой.

– Ты знал?

– О ребенке? Нет.

– У тебя был с ней роман?

– Романом это назвать нельзя.

– Ты с ней встречаешься?

– Нет.

– Зачем же она это сделала?

– Понятия не имею. И обрати внимание на фразу: «Все думали, что это ребенок Малькова, а на самом деле…»

– Да… Одним махом семерых побивахом…