Глава вторая.

«Предположим, что Ученик одержал несколько побед, поэтому он гордится собой, и говорит: "Как я силен! Я победил!". В этот-то момент он и находится в опасности, поскольку именно теперь ему приготовлена такая хитрая ловушка, что он попадётся, в этом нет сомнения, потому что в нем нет СМИРЕНИЯ. Он горд, он рассчитывает на самого себя и самообольщается незначительными результатами, которых достиг».

(Омраам – Михаэль Айванхов)

Случилось мне как-то раз проехать из конца в конец всю Австралию. От Дарвина (северного окончания континента) до Сиднея (это почти самый юг). Скучная и однообразная дорога (с редкими всплесками ярких пятен остановок в природных парках или придорожных мотелях) требовала определенного напряжения воли: уснуть за рулем и свалиться в кювет – было проще простого. От нечего делать, и чтобы как-то привлечь к разговору спутников, я начал излагать им мою теорию о несоразмерности тела, мозга и собственного Я.

Говорил, и хитро посматривал на сидящего слева от меня отца (движение в Австралии традиционно левостороннее). Обычно отец мгновенно включался в жаркий спор, уличал меня в метафизичности взглядов, в противоестественности противопоставления «себя – Себе», традиционно апеллируя к избитой истине о том, что «самые глупые вещи говорятся всегда с самым умным выражением лица». Но в этот раз он подозрительно долго молчал, кряхтел, вертелся в кресле и сердито жевал орешки кешью, большим любителем которых всегда являлся.

– Пап, ты чего? – не выдержал я.

– Да так… Задумался…

– А почему не возражаешь? – я отвлекся от дороги и внимательно посмотрел на отца.

Тот не выдержал взгляда, отвернулся и заговорил, продолжая неотрывно смотреть в сторону:

– В общем, сын, недавно, когда мы летели в Дарвин, я вдруг понял о каких двух «Я» в одном человеке ты так долго рассказывал. Помнишь, в самолете, когда мы только– только набрали высоту, стюардессы стали разносить презенты от авиакомпании? Тапочки какие-то, беруши, очки для сна, надувные подушки… Хрень, одним словом. Дома уже эту ерунду складывать некуда. Тележка медленно двигалась вдоль рядов, барышни щебетали что-то по-английски, я откинулся в кресле и прикрыл глаза. Брать подарки мне не хотелось, но и отказываться было как-то неудобно…. И тут вдруг слышу, только что щебет раздавался впереди меня, а теперь несётся откуда-то сзади. Стюардесса проехала мимо моего кресла, не остановившись, и не вручив мне положенный презент. Во мне мгновенно вскипела обида. Точнее, я-то сам умом понимал, что не нужны мне эти безделушки совершенно. Но какой-то другой «я», настырный, мощный и громогласный буквально требовал, чтобы я окликнул девушку, потребовал вручить мне положенное, сделать замечание за подобное неуважение к моей персоне. Я себя осаждал и сдерживал, как мог. «Ты сидел с закрытыми глазами. Тебя просто не стали будить. В конце концов, если бы ты действительно спал, то ничего бы вообще не заметил!». Так рассуждала одна моя половина. Но вторая не успокаивалась: «Я заплатил за билет. Эти проклятые сувениры входят в его стоимость. Только я могу решать, нужны они мне или нет. В конце концов, тапки всегда можно кому-нибудь подарить, а лишнюю надувную подушку положить в бардачок автомобиля. Авось, пригодится на даче!»

– И какая часть победила? – не выдержал я, и улыбнулся.

– Да никакая. Пока я, как шизофреник, разговаривал сам с собой, тележка уехала в хвост самолета, и было бы верхом глупости догонять стюардесс за занавеской. Но дело-то не в этом!– Отец азартно потер ладони, глаза его разгорелись. – Дело в том, что я РЕАЛЬНО чувствовал, что во мне происходит борьба двух разных людей. Я, кажется, даже видел их со стороны. И они оба в тот момент ненавидели друг друга. Кто из них был настоящий Я, вот в чем вопрос?

– Ни один…

– Как же? – отец ошарашенно посмотрел на меня.

– Ты сделал только первый шаг к тому, чтобы понять меня, пап. Но посмотри, какое это произвело на тебя впечатление! Ты потрясён! На самом же деле, театр в самолете устроил твой Мозг. О! Он прекрасный актер и может быть многолик, словно Янус. Хорошо, что в данном случае вас (в блистательном исполнении Мозга) было всего двое. Слышал такое выражение – «меня раздирают противоречия». Их может быть и два, и три, и десять. И все они в один голос вопят: «Это Я, именно Я самый настоящий и подлинный Вячеслав Андреевич!» А ты, который действительно Ты, мирно сидишь в кресле, или летишь рядом с самолетом и лукаво улыбаешься, глядя на то, как распустили хвосты твои интеллектуальные запчасти…

– Но как же так?

– Смотри. Сейчас попробую объяснить еще раз. Ты, как человек с высшим техническим образованием, легко согласишься с тем, что наше тело, как и любое тело в природе – трехмерно. Так?

– Естественно.

– И в этой трехмерности ограниченность нашего тела. Она нам совсем не мешает. Мы привыкли к ней, нам так комфортно. Но как ты думаешь, почему даже самое совершенное человеческое тело легко позволяет управлять собой какому-то мозгу?

– И почему?

– Потому что мозг четырёхмерен! Помимо стандартных трёх измерений, он обладает еще и четвёртым: умением ориентироваться во времени. То есть, легко переноситься из прошлого в будущее и наоборот. Прошлое – это память. Будущее – это мечты. Более того, мозг умеет виртуозно владеть своим временным вектором, перенося ошибки прошлого в прогнозирование будущего. Иногда люди называют это житейским опытом.

– Это, сын, кстати, замечательное качество. И я не понимаю, почему в твоем голосе звучит ирония. – Отец неодобрительно покачал головой и с досадой выбросил пустой пакетик из-под орешков в раскрытое окно.

Я вздохнул и приготовился к новому долгому разговору.

Почему-то часто случается так, что мы готовы принять на веру любую ерунду, а если начать говорить серьезно – тут же включается какое-то автоматическое недоверие собеседника. С одной стороны, люди произносят знаменитое «Не верю» Станиславского чаще всего просто для поддержания разговора. Абсурд? Конечно! Разве так постигается истина? С другой стороны, это же «не верю» – как предупредительный рык брачующегося тигра: ты, дескать, всегда помни о том, что я имею собственное мнение.

Но самый плохой вариант, когда люди ничего не произносят, а согласно кивают головами, восторженно твердя: «Боже! Какой же ты умный!». И в первом, и во втором, и в третьем случае, они, как правило, вообще не услышали, не расслышали и не поняли того, о чём им пытались сообщить. Его Величество Мозг подключился к беседе, не включившись, но уже уловив определенную опасность: «На мои устои покушаются! SOS! В фильтрационную камеру!».

– Папа, ты действительно уверен, что опыт это синоним мудрости?