– Сестра! Сюда! Немедленно! Я жду объяснений!

– Что случилось, Семён Петрович?! – сестра так занервничала, что выронила стакан с водой, испугавшись внезапного появления недоброжелательно настроенного руководства.

Тут, он заметил краем глаза мою маму и, снизив тон, обратился к ней:

– Ох, простите меня великодушно, я не хотел вас напугать. Поймите меня, с этими людьми невозможно работать. Сплошной нигилизм, – он повернулся к медсестре, возвращаясь на плюс двадцать децибел. – В кабинет, живо!

Он ушёл, громко хлопнув дверью так, что в рамах затрещали стёкла.

– Вот, невротик. И как только допускают таких нестабильных людей в роддом работать? – возмутилась мама.

– О, Господи, только не опять… – выдохнула медсестра, подметая остатки битого стакана. – Простите его, Виктория. У него просто плохое утро, или кофе слишком много, или внимания слишком мало. Не держите на него зла, он неплохой человек. Надеюсь, вы понимаете.

– Да ладно, – ответила мама, – Арт уже снаружи, могу и понервничать.

– Арт? – удивилась медсестра. – Необычное имя.

– Он так игриво улыбался сразу после рождения, что первая моя мысль была: «Ну, артист!». А потом решила, что оно ему подходит.

Вот тут она явно солгала. У неё из головы не выходило: как могут карие глаза через мгновение поменяться на зелёные. Поэтому и подумала: «Артист!».

Они дружно посмеялись, и медсестра поспешила на ковер к начальству, удалилась, шепча себе под нос молитву «хоть бы не уволили».

Мой отец уже спешил в больницу, как только закончилась его рабочая смена. Он был обыкновенным разнорабочим на металлургическом заводе, проведя сотни часов своей жизни в обществе шумящих машин и кипящих металлов, и всё ради того, чтобы обеспечить нам с братом будущее, гораздо более стабильное, чем было у него.

Чтобы увидеть меня, ему пришлось добираться с пересадками на автобусах, проехать десятки остановок, перенюхать полсотни потных тел, толкающихся в узком проходе транспорта, спешащих домой с работы. Да, советская жизнь, друзья, не тешила глаз цветами радуги. Страсти кипели, часто выкипая за рамки приличия. Толпа народу в час пик, жаждущая попасть в транспорт, могла буквально внести тебя внутрь заветного автобуса, даже если тебе туда было не надо, и могла вынести, когда тебе не требовалось выходить, и так далее. А иметь машину – было дорогое удовольствие. Безобразие было буквально во всех сферах жизни, и не было видно им ни конца ни края.

В общих чертах о советской экономике: автомобиль средней паршивости (да! «Жигули»!), на тот момент, стоил почти пять тысяч рублей. Средняя зарплата – сто двадцать рублей в лучшем случае. Минус квартплата, налоги, пенсионные отчисления, одежда и провиант, и это еще хорошо, что не было телефонов, мобильников и интернета, а то вообще разорились бы. Никакой материальной помощи, разве что талоны на молоко на вредных производствах, которые выдавались к зарплате. Ещё существовали талоны на продукты, которых не было в свободной продаже в магазинах. Своего рода «ограничитель» покупательской способности.

Например, один человек мог купить пол-литра молока в день на одного члена семьи, не более. И на семью выдавалось талонов на каждого члена помноженное на количество дней в месяце, а нас было четверо, так что представьте себе ситуацию и поставьте себя в эти условия. Надеюсь, картину обрисовал понятно.

А что касаемо приобретения личного авто, думаю, уже все посчитали, что это огромная сумма и сбор средств займёт до десяти лет. И то вряд ли вы купите его, потому что существовала длинная очередь на приобретение заветной мечты каждого мужика, а ещё вы думаете о своих детях, обучении в университете, других расходах, например, о лекарствах для родителей…

Молодёжь, не верите?! Старички, вспомнили? Не нравится? Вот и нам не нравилось. Вообще никак! Вот почему я всегда считаю деньги?! Может, бедность? Хотя, скорее, экономическое образование… я, впрямь, будто ходячий калькулятор… и ещё эта политика увязалась… ладно, проехали…

В любом случае, мой отец добрался до роддома. Он прошёл в отделение, нашёл нас с мамой, обнял, поцеловал и разделил с нами один из лучших моментов своей жизни – рождение ребенка. Почему один из лучших, а не единственный? Потому что второй самый счастливый момент – это когда у тебя рождается второй ребенок, и вторым ребенком, принесшим красивую чётную цифру четыре в нашу семью, был я. Вот, как-то так я встретил своего папу и нагрел подгузник. Крутяк!

Мы с мамой все еще были в роддоме. Уже прошла неделя. Был замечательный светлый весенний день. Птицы возвращались с юга и, выбирая укромные места для будущих птенцов, щебетали, рассказывая всем, что весна уже вступила в свои права, снег таял и ручьями сбегал по дорогам в водостоки; уже зеленела первая трава. Все эти, казалось бы, мелочи делали городские улицы живее и приятнее после серой унылой зимы. Солнце играло лучами, искрилось на еще заснеженных крышах и промёрзших стенах зданий, устилающих часть тротуаров собственной тенью; на небе не было ни облачка. Ничего не предвещало беды.