Идеализм отвлекается от реального бытия, отождествляет его с сознанием. По словам Маркса, он превращает «реальные, объективные цепи в исключительно идеальные, исключительно субъективные, исключительно во мне существующие, и поэтому все внешние чувственные битвы превращает в битвы чистых идей».

Метафизический материализм типа Фейербаха не выходит из рамок упрощённого «естественно-научного материализма». Он рассматривает бытие людей, скованных цепями современных капиталистических отношений, как бытие «человека вообще». Он не находит поэтому в самом бытии силы, способной разбить эти цепи, и тем самым обрекает людей на дальнейшее ношение этих «трезвых безнадёжных цепей».

С точки зрения идеализма развитие бытия определяется развитием сознания. Поэтому идеализм считает воздействие на сознание людей, пропаганду идей необходимым и вполне достаточным условием преобразования бытия. Для метафизического же материализма сознание определяется развитием бытия, но самое бытие понимается им абстрактно, «только в форме объекта или в форме созерцания, а не как человеческая чувственная деятельность, практика, не субъективно»[24]. Постольку метафизик-материалист остаётся на практике идеалистом‚ — как раз там, где коммунистический материалист, марксист усматривает необходимость и одновременно с этим находит условия преобразования мира.

Сознание определяется общественным бытием, и в свою очередь оно способствует дальнейшему развитию бытия. Однако сознание людей может играть такую роль лишь через практику человека. «Идеи никогда не могут выводить за пределы старого строя: они всегда лишь выводят за пределы идей старого строя. Идеи вообще ничего не могут выполнить. Для выполнения идей, — формулирует свои позиции марксизм, — требуются люди, которые должны употребить практическую силу»[25]. Маркс и Энгельс били своих противников и за идеалистическое пренебрежение к практической материальной деятельности человека, и за метафизическое противопоставление бытия сознанию, игнорирующее изменение природы и общества самим человеком.

Они покончили с метафизическим, фейербаховским абстрактным культом природы, но при этом они опирались также на естествознание и его новые открытия: открытие превращения энергии, показавшее, что единство всех форм движения в природе теперь уже не просто философское утверждение, а естественно-научный факт; открытие клетки, сбросившее покров тайны, окутывавшей процесс возникновения, роста и структуру организмов; открытие Дарвиным закона эволюции органического мира. С другой стороны, Маркс и Энгельс, через критику политики, ориентировали философскую мысль на изучение истории человеческого общества. Вскрыв материальное содержание политических идей, подведя научный базис под свою политическую идеологию путём открытия исторического материализма, Маркс и Энгельс тем самым создали недостающее звено для всеохватывающего цельного научного материалистического мировоззрения, от начала и до конца. Опираясь на упрямые факты и в то же время вскрывая их диалектико-материалистическую связь, это миропонимание делает излишней философию, предъявляющую претензию стать выше других наук, философию, оторванную от конкретного знания, философию как «науку наук».

Таким образом величайшая заслуга Маркса и Энгельса и продолжившего их работу Ленина состоит в создании и дальнейшем развитии диалектического материализма как целостного, последовательно-революционного мировоззрения, охватывающего мёртвую природу, органическую жизнь, мышление и человеческое общество. Марксизм в своём развитии строится как такое целостное мировоззрение, содержащее «последовательный материализм, охватывающий и область социальной жизни, диалектику как наиболее всестороннее и глубокое учение о развитии, теорию классовой борьбы и всемирно-исторической революционной роли пролетариата, творца нового коммунистического общества»[26]. Сосредоточение внимания на политике даёт возможность Марксу и Энгельсу преодолеть чисто созерцательный характер предшествующего материализма и объединить философский материализм с научным коммунизмом. Осуществление коммунизма — конечная цель деятельности Маркса, Энгельса, Ленина и Сталина и созданной ими партии практического материализма, т. е. коммунизма.

Марксизм изгоняет идеализм из его последнего убежища — из познания человеческого общества; он противопоставляет одностороннему, половинчатому, мертвенному материализму прошлого диалектический материализм. Марксизм ставит перед собой задачу сорвать «воображаемые цветы с цепей» не за тем, чтобы угнетённое классовым рабством человечество носило «трезвые, безнадёжные цепи»[27], а затем, чтобы оно сбросило эти цепи в революционной борьбе.

Но материальные цепи могут быть сброшены окончательно материальной же силой. Марксизм, вскрыв законы развития человеческого общества и его классовую структуру, открыв специфический закон капиталистического способа производства, закон производства прибавочной стоимости, — находит такую силу в лице класса пролетариев. Эта сила, в противоположность всем исторически предшествовавшим классам, стремясь под влиянием «ничем не прикрашенной, неумолимой, абсолютно властной нужды, этого практического выражения необходимости», — к освобождению от своих бесчеловечных жизненных условий, не может освободить себя через упразднение своих собственных жизненных условий, не упраздняя «всех бесчеловечных жизненных условий современного общества, сосредоточившихся в его собственном положении»[28]. Марксизм вскрывает все антагонизмы современного общества, прослеживая их эволюцию, доказывая их преходящий характер. В то время как социалисты-утописты рассматривали пролетариат только как наиболее страдающий класс, марксизм своей задачей прямо ставит осуществление классовых целей пролетариата и руководство пролетариатом в его борьбе, так как только пролетариат есть единственно до конца революционный класс современного общества. Марксизм есть диалектико-материалистический итог переработки всей истории человечества и особенно исторической практики развития и борьбы самого пролетариата.

Марксизм, как теория по самому существу своему критическая и революционная, соединяет в себе внутренне и неразрывно строгую и высшую научность с революционностью. И это потому, что он есть прежде всего единое и единственное миропонимание пролетариата — класса, призванного историей ликвидировать отрыв теории от практики и практики от теории в процессе революционного изменения мира. Выражая это стремление, марксизм с самого начала выступает не только как критика мира и его объяснение, а как теория и практика его изменения, включающая критику и объяснение как свои подчинённые моменты.

«Не критика, а революция — движущая сила истории, а также религии, философии и всякой иной теории»[29].

«Философы лишь различным образом объясняли мир, но дело заключается в том, — писал Маркс в 1845 г., — чтобы изменить его»[30]. Это ни в коей мере не означает, что возможно революционное изменение без теоретической критики и объяснения мира. Это только означает требование освободить теорию от фетишистских покровов, избавить её, с одной стороны, от субъективистских иллюзий, что она «всё может, что ей всё нипочем», с другой стороны, от ползучего эмпиризма, от «объективизма», который обрекал теорию на «хвостическое» ковыляние вслед за событиями и превращал её в орудие защиты существующего старого мира. Таким образом это «только» — целая революция, освобождающая теорию от иллюзий и придающая ей неизмеримую мощь и силу.