Так стояла эта проблема ко времени возникновения марксизма. Таковы в самых общих чертах те исторические противоречия, которые подготовили зарождение марксизма.

Марксизм как общественно-политическое течение не возник в стороне от столбовой дороги международной цивилизации. Как по своим материально-практическим, так и по теоретическим корням он является продуктом международного развития. Возникновение его в Германии объясняется, как мы видели, также международной обстановкой.

Германия того времени представляла собой переплетение выше охарактеризованных противоречий. Неразрешённые ещё противоречия новой буржуазной экономики и феодализма пополнялись внутренними антагонизмами буржуазного общества. Подобно тому как в римском Пантеоне можно было найти богов всех наций, в Германии можно было найти грехи различных форм экономического и государственного устройства.

В Германии, как уже указывалось, капиталистический способ производства созрел после того, как обнаружился его антагонистический характер в Англии и во Франции. Это обстоятельство обусловило политическое и теоретическое бессилие германской буржуазии и большую политическую и теоретическую сознательность германского пролетариата, опиравшегося уже на опыт английского и французского рабочего движения. Сравнивая «гигантские детские башмаки пролетариата» с «карликовыми изношенными политическими сапогами немецкой буржуазии», Маркс ещё в 1844 г. видел в немецком пролетариате «фигуру атлета». Уже «силезское восстание начинается как раз тем, чем французские и английские восстания кончаются‚ — сознанием сущности пролетариата». Германия, находясь накануне буржуазной революции при более прогрессивных условиях европейской цивилизации вообще, с гораздо более развитым пролетариатом, чем в Англии XVII и во Франции XVIII столетия, имела возможность сделать эту буржуазную революцию непосредственным прологом к пролетарской революции. Центр революционного движения передвинулся с Запада на Восток, и Германия была его авангардом. А поэтому, как указывает «Коммунистический манифест», «на Германию коммунисты обращают главное своё внимание».

Наконец только немецкая сознательная диалектика — величайшее приобретение классического идеализма, — очищенная от мистифицирующей формы, поставленная на ноги величайшим идеологом пролетариата, дала возможность вытащить теорию из метафизического тупика феодальной и буржуазной ограниченности.

Все эти обстоятельства вместе взятые и объясняют нам, почему Германия второй половины XIX столетия стала родиной марксизма, а вожди германского пролетариата — Маркс и Энгельс, вооружённые материалистической диалектикой, критической и революционной по самому своему существу, — его творцами.

Маркс и Энгельс, пройдя через «огненный поток» фейербаховского материализма, через это «чистилище» того времени, освобождающее от понятий и предрассудков идеалистической философии, впервые извлекли снова на свет, в противовес «брюзжащему, притязательному эпигонству», забытый диалектический метод. Они указали на связь своего метода с гегелевской диалектикой, а также и на прямую противоположность этой последней, показали применение этого метода к фактам эмпирической науки и к условиям революционной борьбы.

Буржуазия, как мы видели выше, в пору своей революционности в лице своих лучших представителей, «напирая на природу», заключила союз естествознания с философией, стояла на материалистической и атеистической позиции. Маркс и Энгельс, выражая интересы пролетариата, класса, заинтересованного не только в изменении природы, но и в радикальном изменении общества, требуют для идейности философии не только союза с естествознанием, но и связи её с историей человечества. «Мы знаем только одну единственную науку, науку истории. Историю можно рассматривать с двух сторон и делить на историю природы и историю людей. Но нельзя отделять друг от друга обе эти стороны, — пишут Маркс и Энгельс в 1845 г., — пока существуют люди, история природы и история людей обусловливают друг друга»[19]. Сознательное отношение людей к природе обусловливает их сознательное отношение друг к другу, и, обратно, их сознательное отношение друг к другу обусловливает их сознательное отношение к природе.

В классовом обществе отношения людей друг к другу, их общественные отношения далеки от сознательного характера. В буржуазном же обществе они представляют «законченное рабство и человеческую отверженность», представляют главный тормоз сознательного развития во всех отношениях. Поэтому на общественные отношения капитализма, получившие сконцентрированное выражение в политике буржуазии, и направили главный огонь своей критики Маркс и Энгельс.

Критика гегелевской философии, жалких эпигонов гегельянства в лице представителей «немецкой идеологии» и «истинного социализма», критика современных ему социально-экономических учений привела Маркса «к заключению, что правовые отношения, как и формы государства, не могут быть поняты ни из самих себя, ни из так называемого всеобщего развития человеческого духа; наоборот, они коренятся в материальных условиях жизни, совокупность которых Гегель, по примеру англичан и французов XVIII столетия, объединил под названием „гражданского общества“, а анатомию гражданского общества надо искать в политической экономии»[20]. «Способ производства материальной жизни обусловливает социальный, политический и духовный процессы жизни вообще»[21].

Из этого заключения Маркса следуют в высшей степени революционные выводы, открывающие перспективы величайшей революции всех времён и не только для теории, но, что особенно важно, и для практики пролетариата. На известной ступени развития, указывает далее знаменитое предисловие Маркса «К критике политической экономии», производственные отношения из «форм развития производительных сил» становятся их оковами. «Тогда наступает эпоха социальной революции. С изменением экономической основы более или менее быстро происходит переворот во всей громадной надстройке». «Буржуазные производственные отношения, это — последняя антагонистическая форма общественного процесса производства, антагонистическая не в смысле индивидуального антагонизма, но антагонизма, вырастающего из общественных условий жизни индивидуумов, развивающиеся же в недрах буржуазного общества производительные силы создают вместе с тем материальные условия для разрешения этого антагонизма.

Этой общественной формацией завершается поэтому предистория человеческого общества»[22].

1.3. Марксизм-ленинизм как единство теории и практики

«Не сознание людей определяет их бытие, а, наоборот, их общественное бытие определяет их сознание»[23]. Это положение, гениальное по своей глубине, звучащее так просто и так ясно, было сформулировано Марксом и Энгельсом и развито далее Лениным в беспощадной борьбе против идеализма и против метафизического, механического материализма.