Орлов так и заснул в своей неудобной позе, вопреки всем нервам и ожиданиям. Даже сновидений не было. Но и проснулся гусар довольно быстро. Тело затекло, болело плечо, да еще какой-то сучок под ногой давил, будто янычарский штык. Большую часть ночи заняло перемещение захваченного порохового парка под защиту авангарда, и на востоке уже вовсю занималась заря.

Поручик поднялся и принялся кое-как разминаться. От вчерашнего нервного подъема не осталось и следа. Словно не было долгого напряженного ожидания у прогоревшего костра, подготовленных фитилей, мыслей о попавших в руки неразгаданных записях… Новый день – новые проблемы. Если можно назвать проблемой все, связанное с войной.

– Уже поднялся, Орлов? Молодец! – Откуда-то появился Кульнев. Или генерал еще не ложился?

За что хвалить, когда лагерь начинал потихоньку пробуждаться? Общего подъема еще не было, но тут и там уже копошились солдаты и казаки. Кто-то разводил костры, кто-то нес воду для грядущей каши, небольшой строй во главе с офицером шел менять караулы…

– Сейчас позавтракаем, и можете отправляться. Я такой шашлык приготовлю – пальчики оближете. – Несмотря на свой чин, Кульнев иногда сам готовил для своих офицеров. Если, конечно, позволяли обстоятельства и время.

– Я только людей проверю. – Отказаться от генеральского приглашения было немыслимо.

– Я же говорю – молодец! – поддержал его намерения Яков Петрович. – О людях надо думать в первую очередь. И лишь потом – о себе.

Александрийцы расположились неподалеку от импровизированного авангардного штаба.

– Как вы? – коротко осведомился Орлов.

– В порядке, ваше благородие, – вытянулся Кузнецов. – С вечера покормили. Кони за ночь отдохнули. Можно выступать.

– Сейчас позавтракаете, и в путь. Стоян где?

– Ушел. Еще под утро, – вставил Трофимов.

– Баял, счет у него к туркам, – добавил Огейчук. – Велел вам кланяться. А доволен був!..

Еще во время марша Орлов передал проводнику единственный империал и сейчас чувствовал себя свободным от обязательств и денег. Но друзья пропасть не дадут. Да и много ли надо гусару на войне? А вот для флегматичного болгарина золотая монета являлась целым состоянием.

– Ладно. Отдыхайте пока. Я к генералу.

Там уже прогорал костер, и Кульнев сам деловито нанизывал подготовленные куски мяса и лука на прутья. В отличие от генерала, готовить Орлов умел плохо, так, от беды мог сварганить какое блюдо попроще, и предлагать помощь ему было неловко.

Зато кое-что из вчерашних мыслей явилось на ум. Поручик помялся, не осмеливаясь завести соответствующий разговор, а потом решился и отозвал в сторону Давыдова. Все же человек пишущий, должен много знать.

– Денис Васильевич, можно вас спросить?

– Мы же договаривались вчера – на «ты». И без отчества. Или забыл? – Денис явно успел умыться, о чем свидетельствовали влажные пятна на нижней рубахе (он был без доломана, в форменных синих чикчирах), но даже не подумал привести в порядок прическу, и утренний ветерок играл его черными волосами с одинокой седой прядью.

Конечно, не забыл. Но неудобно фамильярно обращаться к одному из кумиров, как к обычному товарищу по эскадрону. Хотя… Такой же гусар, да и приятный в общении человек.

– Помню. Мне тут попались имена – то ли Бен Бецаль, то ли Бен Бекаль. И еще Парацельс или Паракельс. Случайно не знаешь, о ком шла речь?

– Откуда? – удивился Давыдов. – Кто они хоть такие?

– Если б я знал!

– Извини, брат! Тут помочь я тебе не могу. Зачем они хоть тебе сдались?

– И этого не знаю, – улыбнулся Орлов. – Просто запали имена, вот и захотелось проведать, чем этот Бен знаменит.

– Может, Якова Петровича спросим? – предложил Денис, косясь в сторону генерала. – Он всех знаменитых римлян знает. Если твои Бекали, конечно, римляне.

– По-моему, нет. Какие-то европейцы, а когда жили – не ведаю. И явно не вояки, – признался Александр.

– Тогда вряд ли. – Давыдов зачем-то еще больше взлохматил непослушную шевелюру.

– И ладно, – махнул рукой поручик. Он не очень рассчитывал на успех. Мало ли кем могли быть неведомые персонажи записок? И персонажи ли? Вдруг имена были помянуты вскользь, а Орлов воспринял их как некий ключ и принялся зря ломать себе голову?

– Господа, шашлык почти готов, – позвал всех священнодействующий Кульнев. – Прошу к столу!

Столом служила расстеленная попона, стульев не было, но в сервисе ли дело?

Кто-то из офицеров уже тащил штоф, кто-то принес стаканы. Утро вступало в полную силу. Небо было безоблачным, сулящим теплый день. Где-то пели птицы. Было полное впечатление, что никакой войны нет и дело происходит в обычном летнем лагере.

Наполненные стаканы сдвинулись, и собравшиеся дружно опустошили утренние чарки. Как положено – не поморщившись. Один лишь Давыдов, старательно изображая из себя «горького», крякнул, покачал головой и демонстративно провел рукой от груди, как бы провожая живительную влагу.