Внезапно свет погас и воздух замер. Из стен и полов потёк, запузырился угольный мазут наномеханизмов. Некоторые разнаряженные бросились в массу сами, некоторые с мрачной решимостью, некоторых кинули силой.

Инварианты, выбритые, в белых мантиях поверх брони, вооружились резаками и усиленными лазерами связи и встали против океана чёрной гнили. Наноматериал накрывал их волнами и облаками кишащей полуорганики, бойцы сражались с ним спокойно, с точностью механизма, и когда эта точность высчитывала неизбежность краха, те без страха направляли оружие на своего брата и губили друг друга.

Чёрная скверна текла по улицам, затапливала тайники, она уже доставала до окон.

Волны перехлестывали через объятых влюблённых, они тонули вместе, а их лица, их плоть таяли и смешивались вместе. Матери пытались защитить младенцев от чёрных вод, и дети извивались, захлёбывались в расплавленном мясе матерей. Все утонувшие разлагались, их органы освобождались от тела, связки кабелей преследовали, судорожно заползали в шеи отделённых голов и тянулись к мозгу.

Наедаясь жертвами, чёрная масса умнела и оживлялась. Она заманивала к себе ещё целых людей, используя самые сокровенные знания их любимых, она переполняла тайные хранилища и выносила все воспоминания, а незащищённая мысль одной жертвы предавала, против воли, всю его Композицию.

Тьма затопила город по шпили, и в этом море плавали оголённые мозги, с них слущили всю лишнюю плоть, а глазные яблоки всё ещё подсоединялись ниткой нервов к переднему мозгу. Нейроны расплетались, слой за слоем кора теперь соединяла все сознания, увязывая неводами нервов все нейроны в однородный комок.

Выросли жидкие конечности, они воздвигли парный ряд чернейших пирамид на тёмной, обращённой к сингулярности стороне колонии, каждую пирамиду увенчала ноуменальная антенна. Над вершинами вращались с околосветовой скоростью диски псевдоматериальных кристаллов нейтрония, и гравитация вокруг них искажала пространство. Во сне пирамиды гудели от мощи, среди гула стенали миллионы, их вопль отчаяния, как и мыслеобразы, их души отсылали через диски антенн прямо в чёрную дыру, за горизонт событий.

Оттуда не вернуться.

Во сне тот, кто казался собой, в ужасе отшатнулся, открыл глубокие каналы разума. Он вспомнил пароли, открывающие в Ментальности общее пространство, чтобы оно вместило его письмо, предупреждение всем планетам, колониям, людям, всем, кому возможно.

Тщетно. Через кровь он заразил перчатку, руку, нервную систему, мысли сплелись в непознаваемый узор. В больном восторге он ликовал, как же его замечательно обманули, о как же скоро и его поглотят! Оскал ухмылки таял, растворялся вслед за плотью, обращался в угольный гной, он думал, как же хорошо в его послании поселятся вирусы и разрушат всех, кого он хотел предостеречь всего миг назад.

И, под конец, видны вокруг города, город за городом, такие же как тот, и все затоплены, все их жители тоже обезглавлены, поруганы нейронаноматериалом, их души, поток крика, тоже вылиты в бездонный сингулярный колодец. В тот же колодец смолой [10] потянулись четыре газовых гиганта с причудливыми атмосферами из пылающего водорода и метана, они слетели с орбит, раздробились о горизонт событий в жар и обломки, и были поглощены.

В той системе была и звезда, источник тепла и света. Её сожрало чёрное солнце, и перед смертью звезда растянулась в пылающие, исполинские рукава туманности.

Все огни, все энергии невиданных городов угасли. Вся связь, все радиоволны когда-то великой Ойкумены утихли.

Так сон окончился.

ДОМ НА ДНЕ

Открыв глаза, Фаэтон увидел только мрак морских вод. Он был один. От Старицы Моря не осталось и следа.

Вокруг, среди водорослей и кораллов, кто-то разложил все части золотого доспеха. Оживившись от счастья, Фаэтон встал, спугнув небольшой косяк рыбёшек, и подумал приказ наноподкладке на своём теле. Она дотянулась чёрными побегами до каждой детали лат, притянула к себе и собрала на нужных местах.

Утомление и трепещущая боль в голове всё ещё мучили. Старица Моря позволила выспаться, и теперь, после высвобождения кошмара, он мог спать нормально, но нужно исправлять уже нанесённый сознанию ущерб, для чего не хватало цепи самоанализа.

Размеров ущерба он не знал.

А где он?

Фаэтон осмотрелся.

Внизу протяжённого подводного откоса, в конце продавленной просеки, на боку лежал дом Фаэтона, катившийся прямо от залива, где его раньше затопил Йронджо. Свет в такой сумрачной глубине едва угадывался.

Вскарабкавшись по завиткам опрокинутой лачуги наверх, Фаэтон уселся в удобную вмятину. Раньше на её месте крепилась спутниковая тарелка, но её оторвало.

Усталость оставалась, как и заторможенность. Сон не взбодрил — нервную систему необходимо исцелить от последствий подавления сна. Радость от возвращения брони была как костёр из сухой листвы — яркой, но скоротечной. Смысл её потерялся. Обещались же нужные для выживания орудия? Что тут есть, кроме обломков его дома?

Нет. Она сказала так: он выживет, только если будет умён. Только тогда.