Шрифт:
Надо ли при таких обстоятельствах удивляться, что Федор Аронович был тесно связан с английской средой, с английской жизнью?
Было еще одно побочное обстоятельство, действовавшее в том же направлении. В погоне за «хлебом насущным» Ротштейн с 1907 г. стал техническим работником либеральной газеты «Дэйли ньюс», в свое время основанной Диккенсом. Здесь он читал иностранную прессу и делал сводки из нее для сотрудников по международным вопросам. Как пригодились Федору Ароновичу накопленные при этом сведения и знания позднее, когда уже в советские времена он был послом в Тегеране, а затем работал в коллегии Народного комиссариата иностранных дел! Работа в «Дэйли ньюс» естественно создавало Ротштейну связи в леворадикальных кругах Великобритании.
В годы моей эмиграции Ротштейн был уже вполне сложившимся человеком. Он занимал определенное положение на левом фланге английской общественности. Он принадлежал к тем очень немногим русским изгнанникам, которые прочно устроились в Лондоне и имели по нашим тогдашним понятиям хороший и обеспеченный заработок. Ротштейн жил в Хайгете (Северный район Лондона), снимал коттедж, имел хорошую библиотеку и воспитывал троих ребят: двух мальчиков — Андрюшу и Женю, и девочку Наташу.
По субботам или воскресеньям я иногда заходил к Федору Ароновичу. Попав в эмиграцию, я поставил своей задачей использовать пребывание за границей для основательного ознакомления с политическими и профессиональными организациями Германии и Англии. Четыре года (1908-1912), проведенные мной в Германии, дали мне в этом отношении очень много. Теперь я хотел изучить британское рабочее движение, и Ф. А. Ротштейн с данной точки зрения являлся для меня настоящей находкой. От него всегда можно было услышать много любопытного по интересующим меня вопросам, он мог также дать полезные рекомендации к различным деятелям английского пролетариата. Кроме того, в доме Федора Ароновича я каждый раз встречал кого-либо из англичан — то социалиста, то левого лейбориста, то радикального писателя, то передового деятеля трэд-юнионов{20}. Это помогало мне правильнее ориентироваться в многообразных явлениях британской жизни и, естественно, притягивало меня к дому Ротштейна в Хайгете.
Как ни много сил и внимания Федор Аронович уделял английским делам, он никогда не отрывался от дел российских.
В 1901 г. Ротштейн вступил в РСДРП, и после раскола на втором Съезде партии в 1903 г. он примкнул к большевикам. В дальнейшем он принимал участие в работе российских социал-демократических организаций, и ниже я опишу (см. главу «Рассказ Ленсбери»), какую существенную роль Федор Аронович сыграл в урегулировании финансового кризиса V съезда РСДРП, происходившего в Лондоне в 1907 г. [45]
45
См. приложение 5.
Ротштейн являлся также живой летописью событий из истории лондонской политической эмиграции почти за целую четверть века и любил рассказывать о наиболее интересных случаях и людях, с которыми ему приходилось встречаться. Из рассказов Федора Ароновича мне особенно запомнился один, имевший прямое отношение к В. И. Ленину.
Как-то раз, встретив Ротштейна в читальном зале Британского Музея, я спросил его:
— Вы, кажется, были в Лондоне, когда здесь жил Ленин?
— Да, был, — ответил Ротштейн, — Ленин провел в Лондоне около года в 1902-1903 годах, когда здесь издавалась «Искра».
— Приходилось вам с ним встречаться?
— Приходилось, и не раз, — живо отозвался Ротштейн, — главным образом в читальном зале. Ведь Ленин из соображений конспирации жил в Лондоне очень замкнуто. Но, поскольку мы оба работали в читальном зале, мы нередко здесь виделись.
Ротштейн повел меня по залу и стал показывать места за черными столами, где обычно любил сидеть Ленин. Потом он сказал:
— Меня всегда поражала изумительная работоспособность Ленина: он работал не только упорно, но и очень быстро, по крайней мере втрое быстрее меня… Администрация зала относилась к Ленину с большим уважением, и служащие зала нередко с удивлением говорили: «Этот читатель просто проглатывает книги… Такого количества книг не заказывает никто другой».
Я поинтересовался, работал ли Ленин дома.
Работал, — ответил Ротштейн, — но все-таки больше в Британском Музее. По двум причинам: во-первых, здесь были нужные книги и материалы, во-вторых, квартира Ленина, и в особенности вся окружавшая ее обстановка, мало располагала к серьезной умственной работе.
Что вы хотите сказать? — с недоумением спросил я.
— Это требует довольно длинных разъяснений, — заметил Ротштейн, давайте лучше выйдем из читального зала, тут неудобно много разговаривать, надо соблюдать тишину.
Когда несколько минут спустя мы очутились в одном из общих залов Британского Музея и присели на диван против каких-то мраморных древностей античного Рима, Ротштейн стал рассказывать.
Ленин жил в Лондоне по адресу дом № 30 на Холфорд-сквер, Клеркенвел, в северной части города. Жил не под собственным именем, а под именем мистера Рихтера. Снимал две небольшие комнаты в нижнем этаже обычного английского коттеджа. Одна комната выходила на улицу, другая во двор. Комнаты были сданы без мебели за 1 фунт в неделю, и Ленину самому пришлось их меблировать. Кажется, ему в этом помогали некоторые товарищи. Однажды по просьбе Ленина я занес ему на дом какие-то материалы и таким образом имел случай увидеть его квартиру. Все было спартански просто: стол, несколько стульев, две железные кровати, маленький шкаф для посуды… Помещение было тесное, негде было по-настоящему расположиться с книгами, выписками и т. п. Но, главное, окружение, в котором находились комнаты Ленина… оно способно было только расхолаживать серьезную работу мысли.