В «Илиаде» (XX,215-240) Эней, предводитель отряда из Дар Дании, перечисляет имена правителей, царствовавших в Илионе и в родном городе Энея Дардане. При этом сразу бросается в глаза, что все династы из Дардании с момента, когда их династическая ветвь расходится с ветвью илионской, либо оказываются героическими эпонимами хорошо известных фракийских городов, либо носят имена-прилагательные, образованные от фракийских местных названий. Так, сам Эней связан своим именем с городами Эносом ("ATvoc) в устье Гебра, напротив Самофракии, и, вероятно, Энеей (Alvela) в Халкидике. Имя его отца Анхиза соотносится с названием, к сожалению, точно не локализуемого города ’Avyiaa"oc. Историк Феопомп упоминает об этом городе, рассказывая о войне, которую македонцы под 340 г. до н.э. вели в Пропонтиде, осаждая Византий и Перинт (FGH 115, №227). Не исключено, что Ангисс находился здесь же, недалеко от берегов Троады. Дед Энея Капис носит «героическое» фракийское имя, отраженное в таких континентально-фракийских топонимах, как Kam-сттойрш «страна Каписа», крепость в верховьях Гебра, и Kant-Sana «город Каписа», в восточной части балканской Мисии (так называемая «Малая Скифия»). Имя же прадеда Энея Ассарак - это прилагательное, образованное от названия города в Мигдонии, на северо-западе Эгеиды ’Aaaapa. Итак, не только название самой Дардании, но и весь перечень ее легендарных царей восходит к ономастике Фракии, к именам ее героев и обозначениям ее населенных пунктов.

Двигаясь от окрестностей Дардании к северу параллельно все более загибающемуся на восток побережью, мы приблизимся к «божественной Арисбе», как именует Гомер этот город (11,836). Конечный элемент -iossa был впервые интерпретирован А. Хойбеком, опиравшимся на параллели в ономастических реликтах Южной Анатолии. Анализируя памфилийское личное имя Mayacru/ifac, читающееся как Magas-issuas, этот автор выделил основу -issqa, к которой возвел элемент -iossa/чотга в килик.-исавр. Дорр-tassac, Дорр-юттас и некоторых других именах. Эту основу с очень нетривиальным развитием, -su- > -sb/p-, он сопоставил с названием лошади в лувийских диалектах, продолжающим и.-е. ek'uos, др.-инд. dfvah, лат. equus и т.д., как раз обнаруживающим таковой звуковой переход, ср. лув. иерогл. afuwa, лик. esbe «лошадь», сюда же имя ликийского конного бога Как-aossoc (см. об этом боге [Kretschmer, 1939, с. 257]). В -issua Хойбек предложил видеть вариант этого названия с необычным сужением ale > i, истолковав в этом ключе ряд имен, особенно удачно писид. Maavcm-iassac, при лув. та$(а)па «бог», в смысле «Конь божества», аналогично греч. Посте1б-(тптос «Конь Посейдона» и др. [НеиЬеск, 1962, с. 84 н сл.]. Одним из авторов данной работы была подробно развита мимоходом высказанная Хойбеком мысль о возможности отражения того же слова в чрезвычайно распространенном на северо-западе Малой Азии названии Арисбы (’Ар1а|3т1) [Гиндин, 1967, с. 143]. Этот топоним мы находим в Троаде и на Лесбосе, во Фракии ему соответствует название реки 'Арю^ос, упомянутой лишь Страбоном; сюда же принадлежит ’Ар1о(За как имя мифических троянских героинь, которых традиция давала городу Арисбе в эпонимы: супруги первого троянского царя Дардана (БгВуг. б.у.) и жены Приама (Ар<1. 111,12,5), дочери князька Меропа из северотроянского города Перкоты. Как отмечалось в той же работе Гиндина, это древнее североэгейское имя зафиксировано и в греческих областях Балкан: Гомер (II. XVII,345), а за ним Павса-ний (IX,36,6) говорят о некоем аргосце Арисбанте, т.е. «уроженце Арисбы», а словарь Суды сообщает о городе Арисбе в Беотии.

Предложенная этимология подкрепляется тем, что «божественная» Арисба у Гомера рисуется как город, славный своими конями: в «Илиаде» (11,838 и сл.) перед слушателями является герой АсийГиртакид, «которогоиз Арисбы принесли кони блещущие, огромные». В этих строках семантика троянского топонима как бы находит претворение в художественных ассоциациях греческого эпика, связанных с данным городом. К сожалению, начальный элемент Аг- из-за краткости допускает различные объяснения: наряду с попытками видеть в нем теоним или героическое имя [НеиЬеск, 1962, с. 88; Гиндин, 1967, с. 145 и сл.] возможно его понимание в качестве частички со значением «хороший, благой» (ср. греч. йрштос «наилучший»), что придавало бы названию Арисбы смысл греческого ейтттос «имеющий хороших коней» [НеиЬеск, 1962, с. 88].

Кстати, поскольку имя 'Астюс этимологически родственно названию ’АстСа, хет. АНип>а, обозначавшему исконно запад Анатолии, нелишне вспомнить упоминавшуюся выше, во второй главе, этимологию, возводящую это название к лув. аlbин/а «лошадь», в смысле «страна, изобилующая конями». Соотвественно имя героя Асия могло исторически значить не только «житель Ассувы, коневодческой страны», но и прямо «владелец коней», «конник», каковым и предстает у Гомера Асий Гиртакид из Арисбы. На древнейшем уровне традиции в соотношении имени этого героя и названия управляемого им города - Азцюг. Аг-1зша - могли сталкиваться два диалектных западноанатолийских варианта одного и того же слова для «лошади» - с открытым и с узким начальным гласным.

В монографии Гиндина [Гиндин, 1981, с. 133 и сл.] был сделан следующий шаг в изучении ареальных связей этого троянского названия: сопоставление слов Страбона «есть и река Арисб во Фракии... и вблизи нее фракийские кебренцы» с цитированным свидетельством Полиэна, помещающего во Фракии в непосредственной близости друг к другу кебренцев и скайбоев, позволило включить топоним Арисба в единый ономастический пучок, объединяющий Троаду с близлежащим берегом Фракии; а возможно, частично охватывающий и соседние эгейские острова (ср. г. Арисба на Лесбосе). Одновременно было показано, что южнофракийскому -lossoc < issyos как продолжению и.-е. ek’uos противостоят в континентальных районах Фракии отражения того же индоевропейского слова с более широким начальным гласным. Таковы личные имена Esbenus, Eossevic с соответствиями в лит. aivlenis «жеребец», др.-прусск. aswinan «конский», др.-инд. Asvinau «Ашвины», близнечные конные божества.

Надо упомянуть также варианты эпиклезы фракийского бога-всадника Хэроса в надписях из окрестностей Варны Оитасттф -ООетеани^, где широкое е чередуется с а, как и в лик. esbe: Как-aossoc. Начальный элемент Ut-HJet- объясняется фракологами по-разному. Вариант Ut- удачно сопоставлен Д. Дечевым с др.-инд. м «на», так что слово в целом было истолковано в смысле «Восседающий на коне», «Верховой», а в качестве кальки к нему был привлечен эпитет Хэроса ’Еттбс, передающий греч. lb<р1тттос с тем же самым значением [Detschew, 1976, с. 349]. Напротив, вариант Цеи сближался П. Кречмером с алб. vete «сам» по типу греческого имени АбтСтигос, буквально «Сам-конь» [Kretschmer, 1925, с. 103]. Наконец, недавно В.Н. Топоров соотнес оба варианта с индоевропейским названием для «воды», способным иметь и ту и другую огласовку, ср. греч. 1)8шр, но фриг. ss^8u из ued"o(r). Сам же эпитет бога объясняется Топоровым из Ud-/lJed-ekuios в связи с распространенным мифическим представлением о водяных - морских или речных - конях [Toporov, 1990, с. 52 и сл.].

Можно отметить любопытное явление: «аномальное» сужение начального гласного в индоевропейском обозначении коня, характеризующее некоторые позднеанатолийские, по географическому распределению лувийские, диалекты, прослеживается и на севере Эгеи-ды, выделяя из фракийского ареала участок Эгейского побережья вместе с Троадой. Эта изоглосса покажется еще важнее, если вспомним, что греческое название коня в разных его вариантах -1'ттттос, мик. i-qo, глосса Сккос (Et.M.) - обнаруживает тот же необычно суженный гласный. В свое время П. Кречмер на этом основании предполагал, что названия для коня могли быть заимствованы греками из каких-то северобалканских диалектов [Kretschmer, 1934, с. 120 и сл.]. Однако среди всех диалектных форм в балканском регионе, которые могут отражать данную основу (см. привлекаемые Кречмером иллирийские имена Ессо, Ерро, др.-макед. ’Ett"o-kiWoc, племенное название ’Erreiol в Элиде, возможно, из Ekwijoi «конники», откуда, кстати, имя знаменитого героя Эпея, создателя Троянского коня), сужение е > i надежно прослеживается лишь в прославленном своими коневодческими традициями регионе, прилегающем к Троаде. Здесь слово для коня звучало как isbo-/isyo-, и за ним может стоять тот же индоевропейский диалектный вариант ik'uo-, что отразился и в греческом.

В этом отношении особенно примечательны микенские имена PY Аи 723 a-ri-qo, т.е. «Арисб», и PY Jn 832 a-ri-qa, тождественное имени гомеровского Арисбанта. Дж. Чедвик при прочтении этих имен связал их с названием Арисбы, однако ошибочно восстановил для всего ряда форм основу Arisgto- [Ventris, Chadwick, 1973, с. 534]. В таком случае совпадение исхода имени A-ri-qo- с i-qo-«конь» было бы обусловлено исключительно особенностями графики линейного письма Б и не имело бы значения для лингвистического анализа. Однако предложенная выше этимология топонима «Арис-ба» позволяет подойти к микенским именам иначе, реконструируя для них звучания Ar-ikyos и Аг-ikyant- и видя в них прямое отражение греческого обозначения «коня». Тем самым мы получаем точное микенско-троянское ономастическое соответствие на уровне цельного композита, причем это соответствие должно уходить в большую древность, когда еще в диалектах Трои и Эгейской Фракии индоевропейская палатализованная фонема к’ в ik’uo (из и.-е. ек’ио-) не перешла в s. Кроме того, если начальная частичка Аг- в этом слове означает «хороший», то троянская, эгеофракийские и микенские формы, восходящие к Ar-ik’yo-, могли бы быть структурно и этимологически сопоставлены с таким хорошо известным позднейшим греческим именем, как ’АрютСтгттос из Arist-ik’yo- «Имеющий наилучших коней». Все эти факты подводят к неожиданному выводу о том, что фонетически «неправильное» греческое название для «коня» могло быть в какую-то раннюю эпоху заимствовано из прославленной своим коневодством Троады. Впрочем, подробное обсуждение проблемы «греки и ранняя Троя» мы оставляем до другого исследования. Пока же удовольствуемся тем, что еще раз подчеркнем принадлежность названия Арисбы к числу фрако-троянских изоглосс, пересекающих Геллеспонт.