Возвращение Варлена походило на возвращение блудного сына. После семилетнего отсутствия худоба солдата искупала в глазах родителей все его прегрешения.

Вечером, после праздничного ужина, семья перешла в гостиную. Солдат благодушно курил и пил кофе, щурясь от удовольствия. Он наслаждался безоблачным счастьем и даже не слышал, как отворилась дверь гостиной. Он увидел только, что к нему подходит высокая молодая женщина. Тогда он встал навытяжку и, равнодушно улыбаясь, застыл в ожидании.

— Ты не узнаешь ее? — спросила мать, довольная, что приготовила сыну этот сюрприз.

— Ах, боже мой! — И Варлен хлопнул себя по лбу. — Извините меня, мадемуазель… мадемуазель Сесиль…

— Нет, Алиса Грей! — ответила молодая женщина, и на ее губах промелькнула бледная, слегка печальная улыбка.

Еще в юности Вильдрак взял за правило не отгораживаться от обыкновенного человека, а посвятить ему свое слово. На всю жизнь духовно сроднился он с Ролланом и Дюамелем. Ободряющая добро~ та Вильдрака охраняла от множества напастей группу молодых поэтов, известную в истории литературы под названием «Кретейское аббатство» (1906–1908 гг.). Когда же содружество распалось, поэт не утаил своего глубокого огорчения (сборник «Образы и миражи», 1908), но декадентскому безверию не поддался. Ведь мудрость жизни для него — в мужестве, доверии, радости. «Возвышать жизнь, а не принижать ее» — вот, по меткому определению Верхарна, неколебимое основание творчества Вильдрака.

«Хотел бы быть солдатом первым, павшим в первый день войны», — скорбно отозвался поэт-пацифист на весть о мировой войне. Все ее ужасы изведал он на передовой и с классической ясностью выразил ее преступный характер («Песни отчаявшегося», 1920). Вильдрак — рассказчик и драматург реалистически запечатлел, как это всенародное бедствие отупляло, надламывало одних, устремившихся в мирные дни в погоню за «кусочком» счастья (драма «Пароход «Тинэсити», 1919), и просвещало, закаляло других, не желавших жить по-старому (повесть «Демобилизованный», 1929).

Социалист чувства по своему мироощущению, Вильдрак поддержал движение «Кларте», участвовал в основании журнала «Эроп».

Вильдрак, казалось, от природы создан был увлекать детей веселым вымыслом, поучительной сказкой (роман «Розовый остров», 1929; «Львиные очки», 1932). Но соседство взрослых чудищ, воцарившихся за Рейном, побуждало его заниматься земными делами. В 1934 году Вильдрак едет в Берлин и требует свидания с Тельманом, чья жизнь находилась в опасности. Фашистские власти ответила отказом.

В годы Сопротивления Вильдрак сложил гимн свободе — «Париж 1943». 8 октября 1943 года он был арестован оккупантами. Прямых улик подрывной деятельности обнаружить не удалось, и фашистские власти вынуждены были отпустить Вильдрака. Он нашел убежище в Везеле у Роллана.

В новогоднем поздравлении 1945 года советским людям Вильдрак писал: «Знайте же, русские друзья, что нет французов и француженок, достойных этого имени, которые не были бы проникнуты благодарностью к вам и восхищением грандиозной эпопеей, развернувшейся в Советском Союзе… Принеся нам победу и мир, 1945 год будет свидетелем… расцвета франко-советской дружбы». Для ее упрочения в послевоенные годы немало потрудился Шарль Вильдрак. Ведь не случайно же всю жизнь он бережно хранил память о своем отце — коммунаре Анри Мессаже (очерк «Анри Мессаже», 1971) и вару в правое дело штурмующих небо.

Я знаю в Аргонском лесу прекрасный замок. Война хотя и пощадила его, но оставила по себе страшную память, о чем я и поведу рассказ.

Едва начались военные действия, владельцы замка уехали в Париж, сторожей и садовников призвали на военную службу, так что единственными хранителями поместья остались старый псарь Антуан, более похожий на крестьянина, чем на слугу, и маленький конюх Каде, едва достигший пятнадцати лет подросток.

Этот Каде был, вероятно, в ту пору живым, смышленым и крепким пареньком. Я познакомился с ним уже четыре года спустя, когда он носил солдатскую форму, и эту быль передаю вам с его слов.

Кроме Антуана и Каде, в имении оставалась еще свора из четырнадцати псов. За ними ухаживал Каде и попарно выводил их гулять на сворке. Мальчик страстно любил псовую охоту и уже недурно трубил в рог. Далекий мыслями от войны, пока оставшейся для него понятием отвлеченным, он был вполне счастлив со дня отъезда господ, внушавших ему страх, и их челяди, принуждавшей его исполнять самые тяжелые работы. Антуан любил мальчика и доверял ему. Прежде Каде редко случалось войти в замок, теперь он отворял в нем окна. Он осмелел настолько, что обследовал замок от подвалов до чердака, расхаживал, самозабвенно насвистывая, вверх и вниз по гулким белокаменным лестницам, дерзко отворял любую дверь и с видом знатока листал каталоги оружейных мастеров, оставленные на столе в библиотеке, либо усаживался в трапезной и в свое удовольствие разглядывал старинный гобелен, изображающий святого Юбера, преклоняющего колена перед волшебным оленем в Арденнском лесу. Отныне мальчик появлялся на дорожках парка не иначе как с ружьем через плечо, и когда его старший товарищ отлучался в деревню, чтобы пополнить запасы снеди, он обшаривал заросшие травой лужайки в поисках забегавших сюда кроликов или, высоко подняв голову, высматривал в вершинах буков лесных голубей и белок, составлявших его охотничью добычу.