Обстоятельства этого переворота достаточно полно изложены в книге Стивена Шлезингера и Стивена Кинзера «Горькие фрукты». О подготовке путча, соучастии США в заговоре против президента Гватемалы, о роковых последствиях этого шага для всех без исключения гватемальцев, в особенности для коренных жителей страны – майя, – не так давно стало известно после рассекречивания части архивов ЦРУ, а также в результате обнаружения тайных массовых захоронений на территории Гватемалы [8] . В исследовании Кинзера-Шлезингера Гевара упомянут лишь вскользь. А Джон Ли Андерсон со скрупулезной точностью воссоздал картину его участия в описанных выше событиях.

Че Гевара прибыл в Гватемалу в декабре 1953 года после довольно продолжительных странствий по континенту. Он решил задержаться в этой стране для того, чтобы всерьез задуматься о своей дальнейшей судьбе – обстановка в Гватемале была накалена до предела, в воздухе отчетливо пахло как революцией, так и контрреволюцией. И, надо сказать, чутье его не обмануло. После избрания на пост президента страны реформатора Хакобо Арбенсы Гусмана наметились две тенденции, которых так опасались реформаторы, – с одной стороны, обострились революционные ожидания беднейших слоев населения, с другой – подтверждались худшие опасения США. (Напряженность атмосферы того периода великолепно представлена в романе Гора Видала «Темно-зеленый, ярко-красный».) Че Гевара решил поставить на службу новому режиму свои знания и умения врача, рассчитывая стать чем-то вроде «босоногого лекаря», исцеляющего крестьян. Несколько отрезвленный бюрократическим скептицизмом, с которым был воспринят его замысел, он поначалу просто смешался с толпой разных бродячих бунтарей и революционеров, заполонивших столицу Гватемала-сити после поражения в битвах с Сомосой, Трухильо и Батистой. По прибытии в Гватемалу Гевара писал домой:

Легендарный штурм казарм Монкада на Кубе уже состоялся в июле того же года, и Гевара успел познакомиться (сначала как врач) с некоторыми из кубинских эмигрантов – сторонниками Фиделя Кастро. Беседы в основном вертелись вокруг темы предстоящей схватки с северным колоссом и местными его прислужниками. И действительно, из описания бесед следует, что они, по сути, являются постижением основ ленинизма. Братья Даллес и их пособники организовали вооруженное вмешательство с целью дестабилизации положения законно избранного президента Хакобо Арбенсы Гусмана. И воспользовались поддержкой могущественных соседей, в частности генерала Анастасио Сомосы. Отыскали и наняли марионетку в лице военного – полковника Кастильо Армаса, а затем силами состоявшей из наемников группировки вторглись из соседнего Гондураса в Гватемалу. Гевара вместе со своими друзьями-«интернационалистами» взирали на все это со смесью стыда и недоверия, с растущей уверенностью в том, что их прогнозы о неосуществимости стратегии постепенного, поэтапного достижения желаемого результата подтверждаются практикой, причем, у них на глазах. Но они были бессильны что-либо изменить.

Находясь под защитой посольства Аргентины, куда загнал его давным-давно предсказанный им путч, Че Гевара немало часов и дней провел в обществе отчаянных бойцов, которым в последующие десятилетия суждено было возглавить партизанскую войну в Сальвадоре, Никарагуа и Гватемале. Все вместе они анализировали уроки поражения. И главным упущением, по их мнению, было то, что Арбенса не стал раздавать оружие народу. И вдобавок не счел необходимым принять меры против хитрого манипулирования населением, которое ЦРУ осуществляло с помощью местной печати. Момент был критический: молодой человек получил незабываемый опыт в период формирования характера. А до этого, как не раз заявлял сам Гевара, он лишь поигрывал в революцию. И с этого момента уже не отпускал шуточек в адрес Сталина. Скорее, укрепился во мнении о бескомпромиссности «социалистического лагеря» и приступил к изучению основополагающих трудов «генерального секретаря», ушедшего в мир иной незадолго до того и еще не развенчанного.

Следующая притча – Гевара осознает главное жизненное призвание. Гватемальский крах требовал воздаяния. Империализм должен был заплатить за самонадеянность и бесчеловечность сильного. Че пишет полное отчаяния письмо другу: правительство Арбенсы предано и низложено, все как в Испанской республике, вот только без присущих ей бесстрашия и фанатичной преданности. C негодованием Че отвергает все, что говорят и пишут о якобы творимых сторонниками Арбенсы актах жестокости, мрачно добавляя: «На первых порах одну-две расстрельных команды следовало бы сколотить, но дело в другом – будь эти расстрелы на самом деле, правительство нашло бы возможность нанести ответный удар».

Из Гватемалы Че Гевара тайком направляется в Мексику, где состоялась его встреча с молодым Фиделем Кастро. Нет нужды подчеркивать, что она просто не могла не состояться. Не так давно Гевара приступил к интенсивному изучению коммунистической литературы и не менее интенсивно отдался подготовке к ведению партизанской войны [10] . (Иконографическое примечание: когда яхта «Гранма» с партизанами на борту причалила к берегам Кубы, и все бойцы тут же натолкнулись на засаду, во всех последующих описаниях подчеркивается, что после боя в живых осталось 12 человек, и это, в свою очередь, породило легенду о том, что, дескать, их осталось столько же, сколько у Христа апостолов.)

Троцкий некогда заметил, что революционеров отличает не только готовность убивать, но и готовность умереть. Сражавшихся против Батисты кубинцев возглавляли Фидель Кастро, Гевара, Камило Сьенфуэгос [11] и Франк Паис [12] . Повстанцы во многом соответствовали прописанному Троцким образцу и снискали популярность у кубинцев. Провокаторы, осведомители и дезертиры расстреливались на месте, но на первых порах Че Гевара не проявлял особого рвения в расправе. Так, в провинции Камагуэй он выгнал из партизанских рядов одного бойца по имени Герман Маркс, добровольца из США, за чрезмерное рвение в карательных мерах и расстрелах пленных. Но Андерсону удалось откопать еще одну весьма любопытную деталь. Сразу же после захвата власти Кастро поручил Че Геваре заняться зачисткой полицейского аппарата Батисты. Че без промедления приступил к делу, сформировав в портовой крепости Ла Кабанья импровизированный военно-полевой трибунал, в который на правах исполнителя смертных приговоров был включен возвращенный Маркс.

Некоторые расценивают такого рода «народные суды» затеей хоть и неприглядной, но продиктованной необходимостью. Герберт Мэтью из «Нью-Йорк таймс» попытался оправдать их существование, «если взглянуть на них глазами восставших кубинцев». (Газета так и не напечатала его откровения.) Но корреспонденты других зарубежных изданий пришли в ужас от массовых казней, санкционированных самим Фиделем Кастро, которые происходили на стадионе в Гаване. Рауль Кастро зашел еще дальше в Сантьяго, расстреляв из пулемета 70 захваченных в плен сторонников Батисты. Их трупы потом сгребли бульдозером и свалили в траншею. В ответ на упреки друзей и семьи Гевара в свою защиту приводил 3 довода. Первое, заявлял он, все арестованные, находившиеся в крепости Ла Кабанья были допрошены и предстали перед судом. Однако быстрота, с которой смертные приговоры приводились в исполнение, фактически сводит «на нет» его аргумент. Второе, как пишет Андерсон, «он без устали повторял своим кубинским товарищам, что Арбенса в Гватемале потерпел поражение именно потому, что не очистил вооруженные силы от враждебных элементов. Именно эта его ошибка и сыграла на руку ЦРУ, позволив внедриться врагам в режим и свергнуть его». Третье (и это был решающий аргумент), Гевара заявил своему бывшему коллеге следующее: «Подумай: в таких делах либо ты, либо – тебя».