«Слышь, Дед, хоть ты не подначивай!» – стал огрызаться Ландер.

«Так интересно мне, что это за мадам Зинаида, легко убивающая пару-другую мужиков? Такая огромная бабища?»

«Если бы!.. Она скорей стройная и худенькая. И пальчики у нее музыкальные. Сам сейчас увидишь… Но если в трех словах, то у меня с ней странные отношения. Как ни приеду сюда раз в несколько лет, так мы с ней обязательно проснемся однажды утром в обнимку. Причем накануне ни о каком сближении и речи не идет. А как алкоголь мозги затуманит, так и пошли-поехали сюси-пуси. Несколько дней вроде как начинаем привыкать друг к дружке, а потом бац! Или я срочно уехал по службе, или она меня гонит, что-то неожиданно вспомнив и на пустом месте обидевшись».

«Ага, понятно. Чаще всего это ты сбегал, боясь привыкнуть?»

На этот вопрос Роман лишь угрюмо молчал и хмурился.

Зато его желудок, обманутый на короткое время большим количеством воды, стал выводить настолько возмущенные рулады и утробные звуки, что идущий обок Жора не то испугался, не то сподобился пошутить:

– Ты, часом, не в волка превращаешься? Так ведь сейчас не полнолуние…

– Мои циклы не от луны зависят, а от… – Ландер демонстративно щелкнул зубами на враз отпрянувшего в сторону друга, – …от наличия рядом тушки с горячей кровью. Хотя откуда в тебе кровь-то? Поэтому не боись, доктор больного не обидит!

– Чего это ты меня доктором обзываешь? – уже напропалую шутил самый деловой человек поселка. Чем изрядно удивил Романа:

– С какой стати это ты так вдруг развеселился? – И откровенный ответ не заставил себя ждать:

– Да я всегда млею от ваших встреч. Ха! И сейчас жутко интересно, как Зинка тебя и чем будет в землю вколачивать? Она ведь на полном серьезе грозилась и не единожды это повторяла… Или ты сразу начнешь перед ней лебезить и Стрелочкой называть? Ну да, от этого имени она млеет…

– Ты это… Не лезь не в свое дело! – оборвал его вновь насупившийся мистер Рубка. – И в разговор не вмешивайся. Стой рядом, понурившись, молча лей слезы, иногда покусывай губу… Глядишь, и отделаешься всего лишь сотрясением мозга. А все остальное я сам буду улаживать.

– Как?!

– Хм! Пацан!.. Есть такая тактика: нападение – лучшее средство при защите. И вообще, перестаньте меня доставать глупыми вопросами и еще более глупыми советами!

Шалавин на такой пассаж лишь растерянно оглянулся по сторонам, недоумевая, кого это старый друг имел в виду, обращаясь к большинству? Так никого и не заметил, чаще стал перебирать ногами, догоняя урчащего от голода приятеля. Он первым и заметил вслух:

– О! Светятся окошки-то!

Дом Зинаиды выглядел лучше всех в данном районе. Уже давно перестроенный из старого и постоянно совершенствующийся, он отвечал всем современным стандартам внешней отделки. Даже мрамор местами использовался, что сразу придавало зданию элементы декоративной роскоши. Два этажа с террасой, большая, вместительная веранда, смотрящая в сторону реки, современные окна из стеклопластика, ухоженные как на картинке фруктовые деревья, да и сам двор, уложенный цветной плиткой, – все это в сумме наводило на мысль о крепком и справном хозяине данного участка.

И только местные знали, что проживает Зинаида одна. А ни один из ее кавалеров или даже сожителей с ней так и не прижился. Всех выгоняла после короткого времени. Как подозревали (а многие были уверены): из-за склочного, тяжелого характера Зинаиды Ивановны Стрельниковой никто не мог с ней сойтись надолго. Или со Стрелкой, как ее называли в детской еще компании.

Здесь звонок у калитки работал. И даже имелось действующее переговорное устройство, из которого после звонка послышался спокойный, грудной голос:

– Кто там?

– Добрый вечер, Зинаида Ивановна! – так же спокойно поприветствовал ее Ландер. – Впу…

– Прощайте! – Женский голос стал резким и отрывистым. – И не смейте даже приближаться к калитке! Иначе не пожалею патронов с тяжелой картечью!

– …Впустите нас, мы в большой беде, – продолжил в прежнем тоне гость. После чего гневно уставился на Шалавина, который незаметно попытался уйти в сторону, и еле слышно прошипел: – Стоять!

Похоже, домофон оказался с чувствительным микрофоном, потому что в доме даже шипение услышали:

– Ах ты, волчара позорный! Кому это ты командуешь?! Ну все! Сейчас! Сей…

Слово прервалось на половине, но теперь уже Жора стал нервно тараторить и все-таки сдвигаться в сторону, под защиту кирпичного столба, держащего створку ворот:

– Ром, уходим! Она ведь выстрелит, гадом буду, рука у нее не дрогнет. Давно разрешение на оружие имеет и на стрельбище лучше всех по тарелкам пуляет…

– Да я бы ушел, – грустно признался Роман. – Да сил не осталось. Сейчас от голода с ног свалюсь…