– Её зовут Каролина Гаусс, – сказал Лео. – Каролина, это мой отец, Карл Шютц. Каролина на два курса младше меня.

Мы пожали друг другу руки.

– Вы изучаете юриспруденцию? Я бы подумал, что скорее астронавтику или что-то в этом роде.

– Что за ерунда, – ответил Лео.

– Они пригласили меня на кастинг, – сказала Хелена, забрасывая волосы за спину.

– Каролина подсчитала, что мой новый проект принесёт прибыль до двухсот с чем-то процентов, – сказал дядюшка Томас. – То есть стоит инвестировать, народ. Немецкая история кино скажет вам за это спасибо.

Никто не обращал на него внимания. Правда, на Хелену тоже.

– В багажнике моего прокатного автомобиля лежит ещё один подарок, – сказал Карл. – И свежая рубашка, если хотите. Томми, пойдём, поможешь мне принести? Я запарковался за таким шикарным автомобилем с дюсселдорфскими номерами.

– Это мой, – ответил дядюшка Томас.

Проходя мимо, Карл бросил на меня ещё один мимолётный взгляд. Этого хватило, чтобы я опять покраснела.

– Пойдём. – Лео взял меня за руку. – Тебе нужен ещё один бокал шампанского, чтобы оправиться от шока. – На самом деле это Лео было нужно шампанское. А мне бы не помешал холодный душ.

– Кто бы мог подумать, что он появится сегодня? Я точно нет, – сказал Лео.

– Но нам надо обязательно сделать фото, – ответила Коринна. – Ради мамы.

– Но она будет опять реветь, потому что он выглядит моложе неё, – сказала Хелен.

– Да, но если мы не сделаем фото, она будет реветь тоже, – заметила Коринна.

– Я ему обязательно сыграю на рояле, – заявила Хелена. – И покажу ему мою подиумную походку.

– Вот он опять, – сказала Коринна. – Он привёз бабушке картину. Ну, это было ясно. Пойдём в зал.

– Идите без меня, – ответил Лео. – Я должен немного позаботиться о Каролине.

Коринна и Хелена злобно посмотрели на меня, но потом оставили нас одних. Лео один за другим выпил два бокала шампанского и начал распространяться насчёт того, как это типично для его отца – всегда появляться в тот момент, когда его никто не ждёт, но никогда не быть на месте, когда он нужен.

– Три года назад моей матери надо было на несколько дней лечь в больницу. По женской части. Ты думаешь, он приехал, чтобы позаботиться о своих дочерях? Конечно, нет! Это опять легло на плечи бабушки и дедушки. Хотя Хелена со слезами умоляла его приехать. – Он схватил с подноса ещё один бокал шампанского и потянул меня в угол, где стоял рояль.

У меня опять задёргалось веко.

– И ты видишь, во что он одет? – Лео мрачно посмотрел в другой конец зала, где его отец стоял вместе с его сёстрами и бабушкой и охотно фотографировался с каждой из них. – И не важно, что он прямо из аэропорта. Костюм и галстук можно надеть и в самолёте, разве не так? И я не хочу знать, сколько недель он не был у парикмахера. Почему ты не пьёшь?

– У меня болит голова.

Лео не обратил на это внимания.

– Я точно знаю, о чём он будет спрашивать. Он спрашивает всегда одно и то же. Что меня особенно злит, так это то, что он всегда делает вид, что всё в полном порядке. А в конце он говорит, что он будет очень рад, если мы его навестим. Где бы он ни жил. Как будто мы когда-нибудь к нему приезжали.

– А почему нет?

Лео злобно посмотрел на меня.

– Почему нет? Ты что, до сих пор не поняла? Когда он нас бросил, Хелене было всего девять! Я же тебе про это рассказывал. Он повёл себя как задница. Если мы вдруг переметнёмся на его сторону, это разобьёт маме сердце.

– Но ведь речь не идёт о двух противоборствующих лагерях. Можно иметь хорошие отношения и с матерью, и с отцом, даже если они в разводе.

– Нет, нельзя, – ответил Лео. – Но ты этого не понимаешь.

Некоторое время мы молчали. Лео пригубливал шампанское и бросал на отца мрачные взгляды. И я периодически смотрела в его сторону. Я думала о его улыбке и моих подкашивающихся коленях и о том, как это всё странно. Этот мужчина – почти старик, он наверняка намного старше, чем выглядит. Ему по меньшей мере сорок пять. И он отец моего парня.

Но тем не менее.

Коринна и Хелена вернулись к нам.

– Мы сделали кучу фотографий, посмотри, – сказала Коринна.

– Он вообще не спрашивал про маму, – заметила Хелена.

– Но Хелена всё равно рассказала ему, что мама часто играет в теннис с герром Шмиттером. И что герр Шмиттер постоянно приносит нам конфеты «Ферреро».

Они обе захихикали. Хелена снова села за рояль и опять стала играть сонату эс-дур Моцарта. Или по крайней мере попыталась.

Коринна сказала:

– Если он сейчас подойдёт, мы должны сфотографировать вас вместе, Лео. Он пригласил нас в Мадрид.

– Это было ясно, – сказал Лео.

Бренчание Хелены ужасно действовало мне на нервы.

– Это тридцать вторые, – наконец вырвалось у меня. – Их надо играть в два раза быстрее, чем ноты перед ними.

– Я и сама знаю, – ответила Хелена. – Но это адажио. А адажио играют медленно.

– Тридцать вторые в любом случае в два раза быстрее шестнадцатых, – сказала я. – Всё равно в каком темпе.