«Братик?» — от ее голоса по моему телу прошли мурашки. Я вздрогнул, не поворачивая к ней голову, устремив свой взгляд строго на своего брата, сидящего на противоположной стороне стола. Все мое тело могло чувствовать ее. Ее улыбку… — «С тобой все в порядке? Ты… даже к еде не прикоснулся.» Я был в таком диком страхе и ужасе, что забыл про все и вся, разглядывая упаковки с едой на пластиковом подносе. Мне не довелось запомнить что-либо про сбор или даже про то, как я встал. Я даже не старался запомнить все это. Мои глаза оглядели лицо моей сестры. Девяносто восьмая вела себя так… как подобает сестре. Теплая улыбка и яркий взгляд. Маска, за которой она скрывает все свои грехи.

«После того, что произошло вчера…» — моя голова совершенно перестала думать, пока я не пришел в себя и не взял своим мысли в руки. Я уже был готов добавить несколько важных деталей и наделать бед, но быстро прикусил язык, помотав головой. — «Я потерял аппетит.»

«Ну что ты, братик! Нам всем надо кушать! Давай, не заставляй меня кормить тебя.» — Девяносто восьмая вела себя как настоящая, любящая сестра. Подбадривала меня, улыбалась, поглаживала мое плечо своими нежными руками… даже выдавила из себя кроткий смешок. Она играла свою роль великолепно, но я теперь никогда не смогу увидеть ее в ярком свете. Она лишь сильнее пугает меня своим видом. Вздохнув и успокоившись, я принялся за еду, пока все остальные смотрели на нас с теплыми улыбками. Они даже не подозревают, на что способна моя сестра-близнец. Они не видят ее… истинное лицо.

Завтрак прошел незаметно, и мне оставалось только идти следом за Девяносто восьмой, словно собака на цепи. Когда мы зашли за угол, ее улыбка пропала, а руки быстро схватили мою ладонь. Она рассматривала меня своим глазом, слегка расслабив веки и вздохнув.

«Ты так сильно ненавидишь меня, братик? Ты серьезно хочешь выдать меня?» — на ее вопрос я не ответил. Мне было страшно. Я даже не сразу понял сути ее слов, пока не вспомнил про то, что я едва не проболтался про нее за завтраком. Я не пытался рассказать кому-либо о том, что она сделала, но и сдерживаться я не хотел. По крайней мере… не тогда, когда она рядом. Вздохнув, она повела меня за собой, продолжая держать за руку. — «Я хочу с тобой поговорить. И об этом лучше поговорить там, где нас не должны услышать. Ни „Белые“, ни семья.» Она ускорила шаг и сжала мою ладонь сильнее. Это было не просто предложением. Это был приказ. Она завела меня в уборную, оглядев все места и дождавшись, когда дверь закроется и защелкнутся магнитные замки. Убедившись, что мы одни, она открыла одну из кабинок и зашла внутрь. Я лишь стоял посреди уборной и смотрел на нее, не зная, что делать.

«Я знаю. Ты не доверяешь мне, братик. После того, что я сказала и сделала… Я уже и не надеюсь, что все встанет на прежнее место.» — в ее голосе была нотка серьезности, но она все еще старалась звучать сдержанной и тихой. Она даже не смотрела на меня, когда разговаривала. — «Просто я хочу…»

«Убить еще одного человека? Этого ты хочешь?» — я не следил за своим голосом. Мой тон был настолько громким, что эхо могло спокойно пройти через стены. Любой проходящий мимо мог бы услышать меня. Девяносто восьмая вздрогнула, моментально повернувшись ко мне и прикрыв мне рот, прижавшись ко мне.

«Тише! Хватит сходить с ума!» — ее серьезный взгляд заставил меня вздрогнуть, не говоря уже про шепот. Она провела по моей щеке пальцами, словно успокаивая, после чего вновь нарисовала на своем лице улыбку. — «Я просто хочу помочь. Тебе, себе, всем остальным…»

«Как?!» — на этот раз я перешел на шепот, но выражение моего лица показывало мой шок и удивление. Ее слова не казались мне логичными. Тем не менее, она, погладив меня по голове, показала пальцем на стену, медленно отходя к кабинке.

«Поглазей на сафиритовые плиты, пока твоя сестренка справляет нужду и делиться с тобой самыми сокровенным секретами. Хоть мне и стыдно, но… это ведь… вполне нормально, верно? Мы ведь брат и сестра, как никак.» — с этим запросом, она закрыла за собой двери кабинки нажатием одной единственной кнопки. Не знаю, чего она хочет от меня, но разглядывать сафиритовые плиты в такой ситуации — вполне пристойная идея. Пристойнее, чем… смотреть на ее ноги через щель под дверями. — «Можешь задать мне какой-нибудь интересующий тебя вопрос, чтобы не слушать все подряд. И старайся поглядывать на двери в уборную, пожалуйста.» Один вопрос никак не выходил из моей головы.

— «На кой-черт ты убиваешь людей?» Это звучало грубо, но сестра не постеснялась ответить.

«Я не собиралась никого убивать, если бы не обстоятельства! Поступи я иначе, и тогда никто не узнает правды, а Первый поставит мне статус „Плохой“ сестры!» — после этих фраз произошла небольшая пауза. Мне пришлось слушать легкое журчание воды и сдерживать стыд, углубляя свой взгляд в очередную сафиритовую плиту. В каждой плите… В глубине плит я мог заметить свое отражение. Как только я убеждался в этом, я переходил к следующей плите. Журчание прекратилось, а Девяносто восьмая смущенно произнесла: «Прости.», слегка поджав ноги. — «У меня не было других вариантов. Я хотела рассказать обо всем этом тебе, но… я усомнилась. Побоялась. Потому я обратилась к Семьдесят восьмому, который занимался архивацией всех новых файлов в библиотеке. Мы встретились с ним глубокой ночью, когда мне захотелось пойти в туалет, и тогда я рассказала ему про все это. Про файл и прочие вещи. Он хотел донести это до Первого, а не оставить в секрете, и я уже не говорю про то, что он упомянет меня в своем отчете! А это не есть хорошо. К моему счастью… Мама помогла мне. Я… дождалась Семьдесят восьмого по пути к капсуле… Я перерезала его горло использованным скальпелем и закрыла его в капсуле. Это… я не хотела так поступать, но это было необходимо.»

«В каком смысле… „Мама“ помогла?» — я не поспевал за цепочкой событий и пытался запомнить все детали, продолжая вглядываться в пластины. Это занятие становилось на столько… гипнотизирующим, что я забывал о течении времени. И даже после ее рассказа, я не позволял себе верить в ее слова. Я знаю, чего она хочет и что она сделала. Тем не менее, она продолжала, быстро ответив мне на вопрос.

«Продолжай рассматривать плиты и поймешь, как она помогла мне.» — не знаю, зачем, но я продолжал делать то, что она говорит, вслушиваясь в ее рассказ. Я мог видеть сквозь щель, как она слегка болтала ногами, продолжая сидеть в кабинке. — «Мама дала мне не только скальпель, но и какую-то таблетку, которая, по ее словам, могла „слегка отравить“. Я подкинула ее в свою упаковку с десертом, а ее…»