Жуков разложил свою фронтовую карту с нанесёнными последними разведданными, с построением порядков оперативно-стратегической группировки немецких войск перед линиями 1-го Белорусского фронта и соседями справа и слева. Пояснил, что, по данным разведки, противник здесь, непосредственно в районе Берлина, имеет четыре армии, в составе около девяноста дивизий, 14 из которых танковые и моторизованные, а также 37 отдельных полков и 98 отдельных батальонов.

Последние исследования и публикация ранее неизвестных документов свидетельствуют о том, что Берлин на самом деле прикрывала группировка несколько иного состава и довольно малочисленная. Но достаточно сильная. Гитлер поставил перед ней задачу устроить русским здесь, у стен последней германской крепости второй Ржев. «Я требую, чтобы вся группа армий, — приказывал Гитлер 30 марта 1945 года, на следующий день после разговора Жукова со Сталиным, — от командующего до последнего солдата, понимала, что успех в грядущей битве может быть обеспечен духом энергичной обороны и фанатичным упорством. Сражение за Берлин обязано и будет решающей победой в обороне». Ассоциации с неприступным Ржевом усиливало то обстоятельство, что на пути русских войск перед Берлином на Зееловских высотах стояла 9-я армия. Как впоследствии оказалось, эти ассоциации были призрачными. Ни той 9-й полевой армии, которая стояла в 1942–1943 годах в русских полях подо Ржевом и которой в то время командовал «гений обороны» генерал Модель, ни тех возможностей и резервов, ни широты манёвра, — ничего этого Гитлер уже не имел. Да и 9-я армия была уже другой, сформированной из остатков великого похода, обернувшегося для германского рейха катастрофой.

Перед защитниками Берлина стояла тоже другая армия, и остановить её могло только немыслимое.

— Когда наши войска могут начать наступление? — спросил Сталин, выслушав доклад Жукова.

— 1-й Белорусский фронт может начать наступление не позже чем через две недели. 1-й Украинский фронт, видимо, также будет готов к этому сроку. 2-й Белорусский фронт, по всем данным, задержится с окончательной ликвидацией противника в районе Данцига и Гдыни до середины апреля и не сможет начать наступление с Одера одновременно с 1-м Белорусским и 1-м Украинским фронтами.

— Ну что ж, — сказал Сталин, — придётся начать операцию, не дожидаясь действий фронта Рокоссовского. Если он запоздает на несколько дней — не беда.

Сталин подошёл к письменному столу и из стопки бумаг достал письмо:

— Вот, прочтите.

Из «Воспоминаний и размышлений»: «Письмо было от одного из иностранных доброжелателей. В нём сообщалось о закулисных переговорах гитлеровских агентов с официальными представителями союзников, из которых становилось ясно, что немцы предлагали союзникам прекратить борьбу против них, если они согласятся на сепаратный мир на любых условиях. В этом сообщении говорилось также, что союзники якобы отклонили домогательства немцев. Но всё же не исключалась возможность открытия немцами путей союзным войскам на Берлин.

— Ну что вы об этом скажете? — спросил И. В. Сталин. И, не дожидаясь ответа, тут же заметил: — Думаю, Рузвельт не нарушит ялтинской договорённости, но вот Черчилль, этот может пойти на всё».

После Ялтинской конференции в феврале 1945 года, где Сталин, Черчилль и Рузвельт обсуждали проблемы завершающего этапа войны и послевоенного раздела мира и Германии, усилились сепаратные переговоры между Германией и Англией. Известно, что Гиммлер действовал через руководителя шведского Красного Креста графа Бернадота. А тот переправлял послания через пролив. Черчилль до последнего не оставлял мысли ударить по Красной армии объединёнными силами союзников.

В эти дни британский фельдмаршал Монтгомери, командующий 21-й группой армий союзников, телеграфировал командующему союзническими войсками американскому генералу Эйзенхауэру, прося выделить ему десять дивизий для рывка на Берлин. Осторожный американец написал письмо Сталину. Делясь впечатлениями о ходе успешных действий его войск в Рурском бассейне, Эйзенхауэр сообщал: «Я рассчитываю, что эта фаза операции завершится в конце апреля, а может быть, и раньше, и моя следующая задача будет состоять в рассечении войск противника посредством соединения с Вашими армиями». Сталин тотчас же ответил американцу: «Ваш план рассечения немецких сил путём соединения советских войск с вашими войсками вполне совпадает с планом Советского Главнокомандования». В письме Сталина была и такая фраза: «Берлин потерял своё прежнее стратегическое значение. Поэтому Советское Главнокомандование думает выделить в сторону Берлина второстепенные силы».

Как бы не так! Именно на берлинском направлении Ставка сконцентрировала свою ударную группировку в виде трёх фронтов. И этими фронтами командовали самые лучшие маршалы Сталина.

Тридцатого марта был опубликован Указ Президиума Верховного Совета СССР: за умелое выполнение заданий Верховного главнокомандования по руководству боевыми операциями большого масштаба командующий войсками 1-го Белорусского фронта маршал Г. К. Жуков награждается вторым орденом «Победа». Орден Жукову вручат почти через два месяца, уже после Победы, 25 мая 1945 года в Кремле.

Первого апреля 1945 года в Ставке обсуждали план Берлинской операции.

На заседание был вызван и Конев. Рокоссовского, чей фронт основательно увяз в упорных боях в Восточной и Западной Пруссии у Данцига, Сталин решил не беспокоить.

У Конева появился шанс тоже ударить по Берлину. После февральских боёв на дрезденском направлении правый фланг 1-го Украинского фронта близко придвинулся к Берлину и был развёрнут на северо-запад. Правда, для рывка к южным пригородам Берлина Коневу необходимо было перегруппировать свои ударные силы — две танковые армии — с силезского направления на берлинское. Предстоял большой изнурительный марш. Но Конев знал возможности своих танковых командиров и, как покажут дальнейшие события, в ходе битвы довольно успешно воспользуется ими.

Во время заседания Конев, докладывавший первым, неожиданно заявил:

— Товарищ Сталин, наши войска тоже хотят участвовать в штурме Берлина, а разграничительная линия между нами и фронтом Жукова не позволяет сделать этого.

Сталин, выдержав паузу, отреагировал тоже совершенно неожиданно:

— Хорошо. В случае упорного сопротивления противника на восточных подступах к Берлину, что наверняка произойдёт, и возможной задержки наступления 1-го Белорусского фронта 1-му Украинскому фронту быть готовым нанести удар танковыми армиями с юга на Берлин.