— двадцать шестого августа ударные группировки правого и левого крыла армейской группы Жукова сомкнулись позади боевых порядков 6-й японской армии и начали энергично формировать «котёл»;

— в этот день Квантунская армия несколько раз предпринимала попытки деблокировать окружённых в районе Халхин-Гола — из Хайлара перебрасывались части 14-й пехотной бригады японцев и вводились в бой на узком участке, но 80-й стрелковый полк, прочно врывшийся на северо-восточной кромке «Больших Песков», отбил все атаки извне;

— двадцать девятого и тридцатого августа бои продолжались на северном участке фронта в районе реки Хайластын-Гол, а к утру 31 августа на территории Монголии не было ни одного вооружённого солдата Квантунской армии — только пленные и мёртвые;

— четвёртого сентября два батальона японцев атаковали высоту Эрис-Улын-Обо на правом крыле фронта, но были жёстко отбиты, потеряв убитыми и пленными до 350 человек;

— восьмого сентября усиленный батальон японцев снова атаковал правый фланг 1-й армейской группы и снова атака была отбита с большими для него потерями.

Вот и всё. Солдаты 1-й армейской группы собирали по оврагам и воронкам в окрестностях Халхин-Гола и Баин-Цагана пленных и трофеи. В штабе Жукова подсчитывали свои потери. А тем временем Япония, разуверившись в силе своего оружия, спешила обезопасить себя иными, политическими средствами — через своего посла в Москве «обратилась к правительству СССР с просьбой о прекращении военных действий на монгольско-маньчжурской границе».

Сталин ликовал. Ему очень нужна была именно эта и именно такая, сокрушительная, победа. Победителей ждали награды.

Через несколько дней после того, как смолкли последние залпы, а солдаты трёх армий — Красной, Монгольской народно-революционной и Квантунской — похоронили своих погибших боевых товарищей, политики подписали «соглашение между Советским Союзом, МНР и Японией о прекращении военных действий в районе реки Халхин-Гол, которое вступило в силу на следующий день».

Соглашение было подписано 15 сентября 1939 года. В это время далеко на Западе, в Польше, шла война. Германские танковые клинья при поддержке эскадрилий пикирующих бомбардировщиков кромсали польскую армию. Уже была окружена Варшава, шли бои на побережье. Завершилось окружение польских войск, которые не смогли противостоять германскому блицкригу, в гигантском «котле» между Вислой и Бугом. Солдаты и офицеры Войска польского, оказавшись в безвыходном положении, сдавались тысячами.

Англия и Франция объявили войну Германии.

Семнадцатого сентября Красная армия перешла польскую границу севернее и южнее Припятских болот. Официальным предлогом было «обеспечение безопасности украинцев, белорусов и евреев, проживающих в восточных областях Польши» в обстоятельствах «полного распада государства».

Главные события происходили на Западе. Именно там вскипала история. И она ещё призовёт нашего героя туда, на свои поля раздора. Но пока Жуков занимался последствиями малой войны за тысячи километров от Буга и Сана.

В первые дни наступившей тишины стороны, как уже было сказано, хоронили своих убитых.

Произошёл такой эпизод, который добавляет, как мне кажется, весьма важный штрих к характеристике Жукова.

Вначале вчерашние неприятели приняли решение об обмене пленными. Потом японцы, придерживаясь кодекса буси-до [61] , попросили советскую сторону разрешить им собрать тела убитых своих солдат и на территории, которая теперь им не принадлежала. Обычай предписывал: тело погибшего воина должно быть сожжено, а урна с прахом передана его семье. Советскую сторону смутила неожиданная просьба японцев. Побаивались и того, что это одна из уловок разведки Квантунской армии, что, возможно, сражение на берегах Халхин-Гола только начало войны. Переговоры стали затягиваться. Тогда японцы тонко упрекнули советскую сторону в атеизме и снова пояснили — «законы буддизма требуют, чтобы родные могли поклониться праху своих мертвецов». Переговорщики советской стороны попросили паузу, после которой объявили японской стороне, что согласие командующего войсками армейской группы комбрига Жукова получено и что их санитары могут приступить к сбору тел. Японские офицеры восприняли это решение с глубоким удовлетворением, и дальнейшие переговоры проходили под впечатлением великодушия победителей.

Много лет спустя бывший переводчик японской делегации майор Ньюмура в своих мемуарах рассказал о реакции офицеров и солдат Квантунской армии, когда они узнали о положительном решении советской стороны по поводу просьбы о погребении павших: Жуков признал высшую ценность религии, значит, он в первую очередь воин и только потом «настоящий коммунист».

Но ещё сильнее японцев впечатлил разгром их 6-й армии. Танковая атака под Баин-Цаганом. Налёты эскадрилий скоростных бомбардировщиков и губительный огонь советских истребителей. Стойкость пехоты. И мощь артиллерии.

Когда германские войска перейдут границы СССР и в поисках союзников вовсю заработает дипломатия Третьего рейха, посол Германии в Японии Отт в ответ на напоминание японской стороне о союзнических обязательствах услышит от принца Коноэ буквально следующее: «Японии потребуется ещё два года, чтобы достигнуть уровня техники, вооружения и механизации, который показала Красная армия в боях в районе Халхин-Гола».

Но и через два года японцы не осмелятся напасть на СССР.

Если брать в расчёты географию и статистику сторон участников боевых действий — общую численность и потери, то бои в районе Халхин-Гола потянут разве что на армейскую операцию, с большим допущением — на фронтовую. С ограниченными целями. Но учитывая контекст международных событий и их стилистику, Номонган для всех стал полномасштабной войной. С победителями и проигравшими. С трофеями и территориальными изменениями. Понимали это и в Москве, и в Токио, и в Улан-Баторе, и в Пекине, и в Берлине, и в Лондоне, и в Париже, и в Варшаве, и в Вашингтоне.