— Новолунье через десять дней, — в пустоту обронил Дарриус. Он не смотрел на Тарью, нарочито отвернулся, подставил спину — знал, она не ударит, побоится. — Путы прощаю.

Оборотница заморгала.

Простите, что? Он прощает естественное желание не умереть от застоя крови, сохранить руки? Воистину, темный!

— Артефакты.

Широкая, с характерными мозолями у большого, безымянного и указательного пальцев, выдававшие любителя оружия, ладонь протянулась к лицу Тарьи. Молодая женщина не пошевелилась, только губы беззвучно плели вязь проклятия, а еще иллюзия тоненькой змейкой рождала братьев-близнецов украшений. О нет, оборотница не настолько глупа, чтобы воевать с императором — она зачаровывала артефакты. Отныне всякий, не принадлежавший к роду Хранителей, коснувшийся их, обречен на затяжную болезнь. Тарья била по больному — потомству. Сначала не родятся дети, затем иссохнет отец. И никто не узнает, потому что правду можно понять только по зрачку и ауре в течение первых трех дней. Молодая женщина вычитала проклятие в книге из Запретного хранилища и запомнила, благо память — одно из главных достоинств выпускников ее специализации.

— Поторопись! — за спокойствием скрывалось недовольство.

— Бесполезно, ваше величество, — покачала головой Тарья. — Без Хранительницы они пустой звук, а вы уничтожили всех.

— Кроме тебя, — уточнил Дарриус и вновь обратил на нее темные, словно вечная ночь, глаза. — Скажи, — с неожиданной живостью выпытывал он, — как удалось уцелеть? Элементали помогли? Мне доложили, они прилетали в долину.

— Не знаю. Воспоминания столь обрывочны…

Ему не следует знать правды, да и сама Тарья помнила так мало, даже лица родителей стерлись. Только тепло и улыбка матери, слова отца. Они спорили — а потом тишина. Дальнейшее поведала бабушка. Тарья выросла с ней, привыкла с малолетства прятаться и без страха в ту вьюжную ночь протянула обе руки сильфам — элементалям воздуха. Они подхватили подмышки и поземкой метели унесли прочь.

Девочка, та девочка, тоже Тарья, что с ней сталось? Нашли ли ее ловцы, пощадили бы, осознав ошибку? Оборотница не сомневалась, бабушка постаралась защитить малышку, только вот за Дарриусом вся Закрытая империя, десятки поколений предков, а у нее только горячее сердце.

Как бы дорого Тарья отдала всего за один сон со знакомым голосом! Но прежняя Хранительница больше не придет, не нашепчет, что скоро кошмар закончится, а внучка сможет смело распустить белоснежные волосы, смеяться и улыбаться. Только вот оборотница уже взрослая, теперь легче. Молодая женщина примирилась с вечным одиночеством, бесконечным страхом, привыкла никому не верить. В жизни каждый сам за себя, а наивных, верящих в сладкие сказки, она жестоко наказывает. У Хранительницы нет права на ошибку.

Бегство не кончается клеткой, оно обрывается только после смерти.

— Хорошие иллюзии.

Все внутри Тарьи похолодело, но внешне она и бровью не поняла.

О каких именно иллюзиях говорил император, разгадал ли ее замысел?

— Девочка, я не слепой.

Дарриус шагнул к ней, оборотница отступила на шаг. Так они недвижно стояли пару минут, а затем властитель решил силой забрать то, чего так желал. Однако Тарья оказала неожиданный отпор, зубами впилась в руку, которая пыталась сдернуть браслет — не фантомный, настоящий. Пусть он проклят, аура императора слишком сильна и погасит чары. Тут надо повысить уровень, выжать себя без остатка. И она попыталась, моля, чтобы Дарриус ничего не заподозрил по остекленевшему взгляду.

Оплеуха обожгла щеку, не дав произнести закрепитель. Император явно ударил вполсилы, но и этого хватило, чтобы Тарья, охнув, упала.

— Я предупреждал, — равнодушно прокомментировал властелин Закрытой империи и опустился на корточки перед притихшей Хранительницей. — Не порти ауру, не выживешь. Поверь, лучше согласиться на мое предложение, чем оказаться игрушкой некромантов.

Оборотница едва не ляпнула, что надеется попасть к одному конкретному магу смерти, но вовремя прикусила язык. Дарриусу незачем знать о лорде Шалле — последней спасительной ниточке. Кража браслета в Ротоне и особенно поведение Нормана предыдущей ночью убедили, он не бросит в беде и, если уж Тарью убьют, первым доберется до ее души.

Кольцо на пальце завозилось и послушной собачкой забралось на ладонь императора.

— Хаос к хаосу, Бездна к Бездне, — самодовольно произнес Дарриус. — Ты, наверное, не в курсе, но род тер Арш восходит именно к ней.

Тарья прикусила губу. Она едва не плакала от отчаянья. Лучше бы ритуал провел Арон Ронш! Если император соберет воедино артефакты, выпьет ее душу и силы, он станет полноправным Хранителем, намного сильнее той же Тарьи, сможет передать способности детям. Наследование теоретически пойдет по мужской линии, раз способности перешли к представителю сильного пола, на практике же Хранителей не существовало. Однако Дарриус столь уверен в успехе, значит, решил поспорить с мирозданием.

Властелин Закрытой империи любовно погладил камень. Тот вспыхнул, словно объял ладонь пламенем. Кольцо, несомненно, лучше смотрелось на мужской руке, только вот носили его отчего-то женщины, или бабушка о чем-то умолчала. У них было не так много времени на разговоры, она торопилась, чтобы во сне обучить Тарью премудростям Хранителей. Ими становились не все, только старшие в роду, остальные помогали, стабилизировали проходы.

Казалось бы, какое могущество — уметь ходить между мирами! Только родное измерение отказывалось подчиняться Хранительнице, остальные смирялись, пускали. Она могла беспрепятственно гулять по любому и, самое главное, провести или вывести кого-то.

Врата открывало тело Хранительницы. В отличие от магов, творивших порталы, женщины рода Тарьи полагались не на чары, они несли их в себе, становились ключом в ходе особого ритуала. Того самого, который жаждал провести Дарриус. Оставалось только гадать, куда собирался наведаться император и во что превратит тело Хранительницы — самый могущественный артефакт, способный закрутить спиралью время, преобразовать энергию и вмешаться в законы мироздания.

Не дар — проклятие.

— Полагаю, браслет тебе тоже не понадобится.