– Таня, я...

– Ничего не говори, - придвинулась она ко мне, прижимая указательный пальчик к моим губам.
– Я не собираюсь на тебя давить, тебе сейчас нелегко. Но знай, что я рядом, - шепнула она, приближаясь.

А затем заменила свой пальчик устами. Ну и я не растерялся.

Есть мнение, что после скандала отлично заходит примирительный акт любви, действуя на контрасте и вызывая настоящий каскад новых и ярких ощущений. Следует отметить по личному опыту, что данное правило действительно даже в тех случаях, когда состав ссорившихся и примиряющихся слегка отличается.

– Отвлекать не стал, починил, - буркнул электрик, поглядывая с завистью в проем двери.

Естественно, кроме разобранной постели там ничего не видно.

– Спасибо, - протянул я тысячную.

– Оставь, - вздохнул он, отказываясь.
– Цветы своей голосистой купи.

Я со смущенной улыбкой еще раз поблагодарил и прикрыл дверь. Коснулся выключателя - есть свет. Ну и пошел радовать этой новостью свою гостью - одними словами не ограничился и лично продемонстрировал свет в ванной, где и остался на некоторое время.

В общем, на работу дошел к одиннадцати, о чем нисколько не жалел.

– Вы смотрите, явился!
– Напрасно попытался испортить чудесное настроение Эдуард Семенович.

– Опоздал, да еще в ненадлежащем виде!
– Предательски вторила ему Анна Михайловна со своего места.
– Весь избитый, кошмар!

– С запахом алкоголя, прошу заметить!

А это неправда, это духи Танины, и ощущаются, между прочим, весьма завлекательно.

– Пишите объяснительные, Сергей Никитич!
– Хлопнул шеф чистыми листками по столу.

Как будто у меня таких же нет.

– Три объяснительные по каждому нарушению трудовой дисциплины, как то: пьянство, опоздание, ненадлежащий вид. На имя министра.
– Подытожил Эдуард Семенович, с видом картежника с флэш роялем пододвигая ко мне листы.

– Как скажете, - хмыкнул я, продолжая сиять улыбкой.

Возможно, глуповатой, потому что:

– Возможно, он еще под наркотиками, - прошипела Анна Михайловна в сторону босса.

А ведь я ее... Хотя нет, не любил, но регулярно... И не зря, между прочим!

В общем, написал. А потом переписывал - это они уже откровенно придирались, требуя более жестких формулировок и не веря в мою трезвость. А как Анна Михайловна прочитала про девушку и ее духи, то совсем взъярилась. Но мне с ней детей не крестить, это уж наверняка. Да и злые они будут ровно до того момента, как у них тут все упадет, а починить они не смогут. А упадет ровно тогда, когда я захочу.

– Эдуард Семенович, здравствуйте, - показалась в дверном проеме симпатичное личико секретаря.
– Вас вместе со всем отделом Андрей Сергеевич вызывает.

И тут же скрылась, потому как устами секретаря говорит сам монарх, так что возражений не будет, а слушать что-то иное ей некогда.

– Все, Сергей Никитич. Бери свои объяснительные и пойдем, - с видом кота, у которого на обед застрявший в паркете мышонок, промурчал шеф.

– Я тоже завершила докладную, - холодно и мстительно посмотрела на меня начальница.
– Подпишите, Эдуард Семенович. Тут для вас тоже, но другими словами. Об аморальном поведении старшего специалиста первого разряда.

– Что, видео с камер уже кто-то видел?
– будучи на волнах игривого настроения, деланно улыбнулся я.

– Видео?
– Не понял шеф.

– Впрочем, - чуть нервно смяла Анна Михайловна листки.
– Возможно, это избыточно, если Андрей Сергеевич его сейчас уволит.

– Нет, увольнять - это перебор, - автоматически пробормотал Эдуард Семенович.
– Но наказание будем требовать самое строгое! Идемте, и не забудьте объяснительные, - это уже мне.

И в боевом порядке направились на этаж министра - впереди шефы, ну а я в почетном арьергарде.

В кабинет нас приняли без промедления, где мое начальство начало тут же извиняться за мой внешний вид под удивительно покладистую реакцию Андрея Сергеевича. Ну а потом стали по-отечески, но не менее жестко песочить в присутствии самого главного, демонстративно потряхивая листками с объяснительными перед моим лицом. Ну а министр мрачнел.

– Довольно!
– Гаркнул он так, что шефы подпрыгнули.
– Тут с утра факс пришел, - продолжил он чуть раздраженно и поднял лист со стола.
– Про Сергея Никитича.