– Не самый плохой. Но сам знаешь, как это бывает с полицейскими. Большей частью у них довольно эластичная память, когда речь заходит об их должности. Ни один полицейский не горит желанием давать показания, которые могут быть не по вкусу прокурору.

– Поговорим – увидим. А вдруг удастся выдавить из него показания в письменном виде?

– Попробуй. А как у тебя дела, Перри?

– Приблизительно так, как я и предвидел, – ответил Мейсон. – Они готовят почву. Черт возьми, Пол, у меня есть линия защиты, только не знаю, удастся ли мне провести доказательство. Если нет, то мы спеклись. Я знаю, что кран сборника был открыт. Точно помню. Но до сих пор у меня не было возможности рассмотреть полицейские фотографии, и я боюсь, что… А-а, будем ломать себе голову тогда, когда наступит время. А пока послушаем, что нам скажет постовой Рэймс.

Филипп Рэймс был стройным, широкоплечим мужчиной в возрасте тридцати с лишним лет. С лица у него не сходило выражение легкого удивления, как будто жизнь непрерывно ставила перед ним задачи, превышающие его способность понимания. Он смотрел, сморщив лоб, когда Дрейк представлял ему Мейсона.

– Меня интересует та молодая блондинка, у которой не было при себе водительских прав, – поздоровавшись, сказал Мейсон.

Рэймс кивнул головой.

– Вы помните, как ее звали?

– Не помню.

– А вы узнали бы ее?

– Наверное, да.

– А вы помните обстоятельства, при которых вы ее задержали? Это важно.

– Почему важно? – быстро спросил Рэймс.

Мейсон улыбнулся:

– Моя клиентка заинтересована некоторыми обстоятельствами дела.

Рэймс провел ладонью по шее, почесал за ухом и стал рассказывать:

– Ну, в результате я не выписал ей квитанцию о штрафе. Это не было что-нибудь серьезное, всего лишь превышение продолжительности стоянки. Она появилась именно тогда, когда я доставал квитанции. Обход у меня шел исключительно быстро, и нарушение не могло быть большим. Она утверждала, что превышение не больше пяти минут, и это было похоже на правду. Но я на всякий случай попросил ее показать водительское удостоверение, и мне сразу не понравилось, что она стала крутить, словно у нее его вообще не было. Вы знаете, обычный разговор: мол, выскочила за покупками, сумочку забыла дома, заметила это только в машине, и ей не хотелось возвращаться, потому что она собиралась только в магазины, где у нее открыты счета…

Мейсон обменялся взглядом с Дрейком.

– И что вы сделали после этих ее слов, мистер Рэймс?

– Ну, я спросил, где она живет. Оказалось, что недалеко, пять или шесть перекрестков от того места. Поэтому я решил прижать ее к стене. «Хорошо, – говорю, – если вы стояли всего пять минут больше положенного, то я проверю только водительское удостоверение. Оставим машину здесь, я подброшу вас на своей, и возьмем вашу сумку».

– Как она это восприняла?

– Ей это не понравилось, – ответил Рэймс. – Я уже говорил, что был уверен в том, что поймал ее. Так мне тогда казалось, а я очень редко ошибаюсь.

– Что было дальше?

– Она села со мной. Тянула время, но выбор был у нее либо ехать со мной, либо мандат и в суд. Мы поехали к ней домой. Это такая меблированная квартира где-то рядом с бульваром Вашингтона. Она открыла дверь, и я увидел, что на столе лежала сумочка. Она предъявила мне водительские права, все в порядке.

– Вы проверили описание?

– Конечно.

– И что?

– Я чувствовал себя последним дураком, – признался Рэймс. – У нас редко случаются такие проколы. Поэтому я отвез ее назад, как обещал. Немного с ней по дороге пошутил, что пять минут – это такое же самое нарушение, как и час, а езда без водительских прав еще большее нарушение и что сейчас я ее отпущу, но когда поймаю еще раз… ну и в том же духе. – Рэймс снова почесал голову и обнажил зубы в улыбке. – Чего я ей не сказал, так это того, что работаю по замещению и что могут пройти месяца два, прежде чем я снова получу этот участок.

– Вы помните, где она остановила машину?

– Да. Случайно могу вам даже точно сказать, потому что она поставила ее рядом с гидрантом, не хватало буквально несколько дюймов до места, зарезервированного для пожарников. У вас есть план города, я вам точно покажу.

Дрейк расстелил подробную карту. Полицейский наклонился, вынул карандаш, послюнявил его, обошел вокруг стола и поставил на плане маленькую точку.

– Вот здесь. Тут есть гидрант, а она стояла по той стороне. По меньшей мере час и пять минут, а скорее всего, полтора.

– И вы уверены, что узнали бы ее?

– Наверное, да. Это была классная женщина. Блондинка, глаза светло-зеленые, одета в голубое.

Мейсон достал фотографию Милдред Дэнвил.

– Это та женщина?

– Лицо знакомое. Но трудно сказать с полной уверенностью, глядя на фотографию. Эй! Я уже где-то видел этот снимок. Эй, господа, во что вы меня хотите впутать?

– Мы хотим только, чтобы вы опознали ее, – ответил Мейсон.

– Минутку, минутку. Этот снимок был в газетах. Посмотрим. – Он обернулся и схватил газету, лежавшую на столике, в углу кабинета Дрейка. – Господи, конечно, я видел этот снимок. Есть! Милдред Дэнвил, девушка, убитая своей соседкой. Ну, это действительно может быть важно…

– Вы уверены, что это та девушка, с которой вы ходили на квартиру за водительскими правами? – спросил Мейсон.

Рэймс иронически усмехнулся:

– Спокойно, спокойно, господин адвокат. У вас своя работа, у меня своя. Я не скажу больше ничего, пока не подам рапорт.

– Секретарша стенографирует ваши показания, мистер Рэймс, и мы были бы благодарны, если бы вы подтвердили их, – сказал Мейсон.

– Стенографирует? Где?

– В соседней комнате. У нас здесь микрофон. Вы понимаете, стенографистка работает гораздо лучше, сидя за своим столом.