– Минуточку, – Мейсон поднял руку, – я хотел бы ознакомиться с записью, то есть я хотел бы взглянуть на нее прежде, чем свидетель прочтет ее, чтобы освежить свою память, как он выразился.

– Будьте любезны, – Бергер сделал широкий жест.

Мейсон прошел к свидетельской ложе и посмотрел в записную книжку.

– Прежде чем доктор освежит свою память, я хотел бы задать несколько вопросов для более точного определения подлинности представленного свидетелем документа.

– Прекрасно, – разрешил судья Ховисон, – можете задавать вопросы.

– Доктор, эта запись, которая здесь сделана, исполнена вашей собственной рукой?

– Так точно, сэр.

– Доктор, когда она была сделана?

– Она была сделана приблизительно в то же время, когда пациентка сделала мне заявление.

– Под пациенткой вы подразумеваете Элизабет Бейн?

– Так точно, сэр.

– Она исполнена ручкой и чернилами?

– Так точно, сэр.

– Каким пером, какими чернилами?

– Моей самопишущей ручкой, наполненной чернилами из бутылочки, которую я держу в моем бюро. Мистер Мейсон, могу заверить вас, что никакого злого умысла относительно чернил у меня не было.

По залу прокатилась волна смеха, судья Ховисон подавил ее, слегка подняв бровь.

– Нимало в этом не сомневаюсь, доктор, – продолжил Мейсон. – Далее, в какое время было сделано это заявление?

– Незадолго до того, как пациентка потеряла сознание.

– Незадолго, доктор, понятие относительное. Можете сказать поточнее?

– Ну я бы сказал, возможно, за полчаса.

– Пациентка, таким образом, потеряла сознание в пределах часа после того, как это заявление было сделано?

– Так точно, сэр. Коматозное состояние.

– Если позволите, доктор, разрешите мне взглянуть на эту записную книжку, – попросил Мейсон и, не ожидая разрешения, перелистал несколько страничек.

– Минуточку, – вмешался Гамильтон Бергер, – протестую, чтобы защита рылась в частных документах доктора Кинера.

– Это не частный документ, – возразил Мейсон. – Это – записная книжка, которую свидетель намеревается предъявить с целью освежить свою память. Я имею право проверить находящиеся рядом страницы и на перекрестном допросе спросить доктора о записной книжке.

Прежде чем Бергер смог что-нибудь возразить, Мейсон, держа в руках записную книжку, повернулся к доктору Кинеру и спросил:

– Доктор, вы привыкли делать записи в этой книжке методично и в последовательном порядке или вы просто открываете первую попавшуюся страницу и на свободном листочке делаете запись?

– Конечно нет. Я веду книжку организованно, заполняю одну страничку, затем перехожу к следующей.

– Понятно, – кивнул Мейсон. – Вернемся к записи, которую вы сюда занесли и которую хотите сейчас использовать, чтобы освежить память относительно слов Элизабет Бейн, которые она произнесла, заявляя, что умирает. Мой вопрос: последние ли это слова, записанные в вашей книжке?

– Так точно, сэр.

– С тех пор прошло не так уж много времени, хотя я понимаю, не так уж мало было пациентов?

– Пациенты были, да, сэр.

– Почему же вы ничего не заносили в записную книжку после того, как Элизабет Бейн сделала вам заявление?

– Потому что я зачитал это заявление полиции, когда она появилась в доме покойной, и полицейские сразу же забрали эту книжку как улику, и с тех пор она была в их распоряжении.

– До каких пор, доктор?

– До сегодняшнего утра, когда ее мне вернули.

– Кто?

– Окружной прокурор.

– Понимаю, – медленно произнес Мейсон, улыбаясь, – задумка, оказывается, была такова, что окружной прокурор должен задать вам вопрос, записали ли вы, хотя бы кратко, точные слова покойной, а вы выхватываете из кармана записную книжку…

– Протест, – закричал Гамильтон Бергер, – это, собственно говоря, не перекрестный допрос!

– Полагаю, ваша честь, это показывает предубежденность свидетеля.

– Думаю, это показывает больше искусство обвинителя, – судья Ховисон улыбнулся. – Полагаю, что вы, мистер Мейсон, уже записали в свой актив одно очко. Поэтому я не вижу причин, чтобы разрешать вам вести допрос в его нынешней форме. Свидетель уже заявил, что записная книжка была взята полицией и была возвращена ему сегодня утром.

– Я только хотел выяснить, почему в записной книжке нет пометок, следующих за записью свидетеля о заявлении, сделанном Элизабет Бейн накануне смерти. Итак, именно в этом причина отсутствия каких-либо записей в вашей записной книжке после указанной даты? – вновь обратился Мейсон к доктору Кинеру.

– Так точно, сэр.

– Сейчас, – спросил Гамильтон Бергер саркастически, – вы, может быть, разрешите свидетелю продолжить показания?

– Придется немного подождать, – обезоруживающе улыбнулся Мейсон, – я еще должен задать свидетелю несколько вопросов относительно идентификации этой записи. Это написано вами собственноручно, доктор?