Доктор Никитский прикладывал трубочку буквально ко всем частям тела Семена Семеныча…

— Просто курьезный случай психоневроза на чисто нервной почве, после пережитого потрясения…

Таков был диагноз доктора Никитского.

— Но чем же, доктор, нам его теперь лечить? — спросили мы в один голос с Матреной Андревной.

— Только режимом! И никаких лекарств. Пациент — нервен. Ему прежде всего нужна смена впечатлений. Ему надо развлечься…

Мы стали придумывать, какое бы такое развлечение устроить Семен Семенычу, чтобы вылечить его недуг. Доктор Никитский предложил:

— Свезите его в Москву! Пусть он осмотрит достопримечательности столицы: новые впечатления рассеют психоневроз, и скоро ваш охотник снова будет таскать нам диких гусей.

— Что вы, доктор! — замахала руками Матрена Андревна. — Да нешто я теперь Сеню когда допущу до воды?!

— Это уж меня не касается, — улыбнулся доктор и, весело хлопнув Семен Семеныча по плечу, направился к умывальнику, приговаривая:

— Курьезнейший случай психоневроза на нервной почве…

Когда мы вышли, Семен Семеныч с грустью посмотрел на меня и спросил:

— Слыхали вы, Владим Сергев, про такую болезнь: «психокурьез» да еще на скверной почве?

— Не психокурьез, а психоневроз, — успокаивал я его, — и вовсе не на скверной, а всего только на нервной почве. Все это пустяки…

— Даешь Москву!.. — вдруг заревел мой друг, сверкнув глазами.

— Берешь… — подмигнул я ему и крепко пожал его честную руку.

* * *

Семен Семеныч никогда не бывал в Москве. Дальше Епифани, Ефремова и Ельца он носа еще не казал, а потому вы, конечно, поймете, до чего заинтересовала нас предстоящая поездка моего друга в столицу.

Ввиду того, что мне и раньше приходилось бывать в Москве, Семен Семеныч настоял, чтобы я сопутствовал ему. Я охотно согласился: кстати, у меня там проживали родные.

С неделю ходил Семен Семеныч к портному Свинолупову… И спец же был этот Ванька Свинолупов! Он знал, что строит пиджак не кому-нибудь, а знаменитому охотнику Семен Семенычу Боченкину, который сделался злобой дня всего города, после того как доктор направил его развлекаться в Москву.

Знал Свинолупов, что теперь его работу увидит столица. Вот почему и сработал он такое фасонистое чудо — двубортный клетчатый пиджак зеленого цвета и такие же галифе, поистине дьявольского фасона!..

Портной Свинолупов этим не ограничился. Он откуда-то добыл для Семен Семеныча еще не виданный у нас в городе головной убор зеленого цвета, сделанный не то из тыквы, не то из морских водорослей — что-то вроде каски или котелка из твердой мочалки. Шляпа эта называлась «здрассте — прощайте» и имела два козырька — спереди и сзади.

Портной Свинолупов сработал для Семен Семеныча фасонистый пиджак зеленого цвета и галифе, поистине дьявольского фасона…

Теперь прибавьте ко всему этому костюму — невероятных размеров металлический знак Всекохотсоюза, который Семен Семеныч специально заказал местному ювелиру Тетельбауму. Мой друг не хотел ударить лицом в грязь, показав себя в столице…

Судите же сами, какую живописную картину представлял Семен Семеныч, когда, перед отходом поезда, он появился на вокзале, окруженный толпой провожавших его охотников!

При виде расфранченного мужа, в пригнанной на ять пиджачной паре — дрогнуло сердце Матрены Андревны и ревность к москвичкам внезапно обуяла ее.

Поезд отошел под гул самых теплых напутствий провожающих и драматических уверений жены, напомнившей мужу, что измены она не потерпит…

* * *

В Москву мы прибыли рано утром и вышли на платформу Курского вокзала, обалделые и смущенные непривычной суетой.

По случаю раннего часа мы решительно не знали, куда себя девать.

Семен Семеныч, наконец, решил отправиться проведать старую тетку, которая проживала в Хамовниках, а я надумал прокатиться на Тверскую, чтобы навестить родных.

Около семи часов утра я посадил своего друга на трамвай линии «Б» и объяснил ему, как проехать в Хамовники. Мы распрощались с тем, чтобы к часу дня встретиться на квартире Семен Семенычевой тетки и после этого вместе итти осматривать Москву.