– Они запрыгнули в какую-то старую машину и помчались по главной дороге, ведущей на север. Я не слишком хорошо разбираюсь в машинах, но модель точно старая. Зеленая, так мне кажется… – Неожиданно у него на лице появилось испуганное выражение. – Но вы ведь не думаете, что это был сбежавший заключенный?

Тремейн и Рэйфилд молча бросились к двери. Как только Джон и Сара услышали, что внешняя дверь открылась, а тяжелые ботинки застучали по коридору, они переглянулись и одновременно опустились на диван – ноги их не держали. Затем обнялись.

– Рад, что мне не пришлось в тебя стрелять. Ты очень быстро соображаешь.

Они подняли головы и увидели улыбающегося Джоша Хармса, который засовывал пистолет за пояс.

– Мы оба адвокаты, – хрипло сказал Фиске, продолжавший обнимать Сару.

– У всех свои недостатки.

Вслед за братом из ванной комнаты появился Руфус.

– Спасибо, – негромко сказал он.

– Надеюсь, вы оба теперь верите нам, – сказал Фиске.

– Да, но я не приму вашу помощь.

– Руфус…

– Все, кто до сих пор пытался мне помочь, мертвы. За исключением Джоша, но сегодня мы оба едва не погибли. Я не могу больше отягощать свою совесть. Возвращайтесь в свой самолет и держитесь от нас подальше.

– Я не могу так поступить. Он был моим братом.

– Как хотите, но вам придется делать это без меня. – Руфус подошел к окну, посмотрел вслед «Джипу», который быстро выехал на шоссе и свернул на север, и поманил Джоша. – Пошли. Никто не знает, как быстро они вернутся.

Когда братья повернулись к двери, Джон засунул руку в карман, вытащил свою визитку и протянул ее Руфусу.

– Вот моя визитная карточка. Там номера телефонов моего офиса и дома. Руфус, подумайте о том, что вы делаете. В одиночку у вас ничего не получится. И как только вы это поймете – позвоните.

Фиске удивился, когда Сара взяла у него визитку и что-то написала на обороте.

– Здесь номера моего домашнего телефона и телефона в машине, – сказала она, протягивая визитку гиганту. – Звоните любому из нас в любое время дня и ночи.

Огромная рука неспешно взяла визитку, и Руфус засунул ее в карман рубашки. Через минуту Сара и Джон остались вдвоем и посмотрели друг на друга. Только через минуту Фиске заговорил:

– Должен признать, мы были очень близки к катастрофе.

– Джон, я больше никогда не хочу делать ничего подобного. – Сара нетвердой походкой направилась в ванную комнату.

– Ты куда?

Она даже не посмотрела в его сторону.

– В ванную. Если только ты не хочешь, чтобы меня вывернуло прямо здесь.

Через час после разговора с Уорреном Маккенной Чандлер выбрался из своей машины и медленно зашагал к дому, симпатичному двухэтажному зданию из кирпича, окруженному похожими домами. Приятное, безопасное место, где было хорошо растить детей – во всяком случае, двадцать лет назад. Сегодня все изменилось, но что остается прежним?

Много лет назад, когда Чандлер хотел расслабиться после работы, он любил поиграть на подъездной дорожке с детьми в баскетбол, бросая мяч в кольцо, которое прикрепил к стене гаража. Сетка сгнила, кольцо и щит Бьюфорд давно снял. Сейчас он прошел в маленький задний двор, где присел на старую кедровую скамью, стоявшую под развесистой магнолией и перед небольшим фонтаном. Жена очень долго приставала к нему, чтобы он его сделал – и только после завершения всех работ Чандлер понял причину ее настойчивости. Все вместе оказывало на него очищающее действие: планирование, измерения, выбор материалов. Это напоминало детективную работу, нечто вроде головоломки, когда для достижения цели требуются умение и толика везения.

Минут десять он просидел тихо, потом вскочил на ноги, забросил куртку на плечо, неторопливо вошел в дом и окинул взглядом тихую темную кухню. Она была невероятно уютной, как и весь дом, исключительно благодаря усилиям его жены, Хуаниты. Она растила детей, вызывала врачей, платила по счетам, ухаживала за цветами, подстригала траву, заправляла постели, стирала и гладила одежду – занималась всеми этими вещами, пока он работал и работал, пробивая себе дорогу наверх. Таким было их партнерство.

После того как дети выросли и ушли, Хуанита вернулась в школу, а после ее окончания стала медицинской сестрой в педиатрическом отделении местной больницы. Их брак продолжался тридцать три года, и чувства все еще оставались сильными.

Чандлер не знал, сколько еще сможет работать детективом. Ему становилось все труднее. Вонь, руки в резиновых перчатках, мелкие осторожные шаги из страха наступить на важную улику, – что может стоить кому-то жизни, или позволить мяснику остаться безнаказанным. Бумажная работа, ловкие адвокаты защиты, задающие одни и те же вопросы, ставящие одинаковые словесные ловушки; скучающие судьи, читающие текст приговора так, словно они пытаются разобраться в результатах тестирования. Равнодушные, ничего не выражающие взгляды молчащих обвиняемых, которые отправлялись в тюрьму к своим приятелям, в университеты повышения квалификации, откуда выходили уже законченными преступниками…