— Мне было видение. Этот шарф принадлежит иному существу. Он вампир, но не вампир. То есть он приходил к Лине, показывал клыки, но не был вампиром, я не слышала о чем они точно разговаривали, но что-то связано с Валентином. И он ушел, оставив шарф, словно нарочно.

— Даже если этого жалкого демона подставили, зачем бы им это нужно? — она задумалась, не находя удовлетворительного ответа.

— Для того чтобы выиграть время… чтобы направить вас по ложному следу. Для чего еще подставляют?

— Черт! — выругалась она. — Я их недооценила, похоже. Сможешь нарисовать его?

— Кубизм удовлетворит?

— Тогда тебе придется его опознать, — рявкнула она, — И нам все же понадобится побеседовать с твоей подругой.

Это было крайней точкой. Свои муки вытерпеть я была еще готова, но подставлять подругу, с которой мы столько пережили вместе?

— Нет, Элизабет, только не втягивай Лину в это! Она итак слишком много пережила! Вы убили ее мужчину! Мужчину, которого она любила больше жизни. Делай со мной что хочешь, используй меня, издевайся, но только не трогай ее, — я выглядела действительно жалко. Остатки моей былой красоты вместе с достоинством и самообладанием спешно сбежали от своей обладательницы, а слезы прокатились по щекам.

— Вот как ты на это смотришь? — казалось, я задела ее за живое. — Ты думаешь, что я издеваюсь? Использую тебя? Я плохо с тобой обращаюсь?

— А ты думаешь иначе? Я — человек, Элизабет!!! А ты убиваешь на моих глазах, поливаешь меня кровью, заставляешь быть оружием в этой войне, хотя я вообще не уверена, что это моя война. Я спасла тебе жизнь, а вместо этого перед моим носом бьются вырванные из чужой груди сердца, вампиры пьют мою кровь, а я пью кровь вампиров. До встречи с тобой я ни разу не получала травм сильнее, чем сломанный ноготь. А теперь, вся моя жизнь похожа на ад! Я не могу сказать, что она принадлежит мне. И думаю, а стоило ли вообще тебя спасать? Чем ты лучше него?

— Но, Катилина, ты стала свидетелем истории! Ты попала в первый ряд, и я думала, что это сделает тебе честь, думала, что тебе будет приятно видеть, как все, кто встает на нашем пути и хотят задушить человечество, падают жертвой собственных же амбиций!

— Задушить человечество? О каком человечестве ты говоришь? Вы не люди! И вы никогда не сможете жить с нами в мире рука об руку, пока будете такими… такими… — я не могла подобрать слов, которые бы в полной мере отражали бушевавшие во мне эмоции.

— Я поняла тебя, — безжизненным и отстраненным голосом проговорила Элизабет. — Прости, если была излишне жестока. Я из лучших побуждений. Если тебе так угодно, мы оставим тебя в покое. Давид, проследи, чтобы Кати добралась домой в целости и сохранности. Прощай, Катилина.

Последние слова она произнесла с достоинством и, не глядя на меня, развернулась на своих каблучках и изящно удалилась. Если это занавес, поздравьте меня, я добилась, чего хотела. Только почему на душе так хреново?

Отчего-то вспомнилось видение, которое являлось в больнице. Расширив от удивления глаза, я провела параллель между видением с шарфом и больничным. Существо, которое было в обоих, стояло за спиной Давида. Я не успела вскрикнуть, один из них заткнул мой рот огромной ладонью, скрытой за черной перчаткой, а тот самый, который подставил Валентина, меньше чем за мгновенье обезглавил тело оборотня, которое рухнуло тяжелым мешком на пол и забрызгало меня кровью, хлеставшей из артерии как из шланга. Она поливала меня до тех пор, пока существа не выволокли из комнаты меня и тело Валентина.

Да, сегодня чем дальше, тем действительно интересней. Чьей еще кровью будет окроплен мой путь и мое существование?

Отдавшись в руки судьбы, я бессильно обвисла в цепких руках моего похитителя. А что оставалось делать? Попытаться его убить? Попытаться вырваться и быть убитой при попытке к бегству? Вырываться и ползти с сотрясением мозга, не разбирая дороги? Может я и не самый умный из живущих ныне людей, но жить мне еще хотелось, как ни крути. А раз меня не убили сразу, то решили немного помучить и у меня еще появится возможность проявить чудеса изобретательности, чтобы оказаться на свободе.

Нас везли куда-то. Причем, везли довольно долго. Нас — это меня и начинающее вонять тело Валентина. Я не знаю, как становятся демонами, но готова поклясться, что сейчас мой нос упирается явно в человеческую подмышку. Приподняв голову, чтобы оглядеться, я обнаружила, помимо мертвецки-бледного лица Валентина, какие-то пыльные мешки и пару пустых бутылок. А над дверьми, скрипящими и дрожащими от каждой кочки, виднелось грязное, заляпанное окно, в которое едва просачивался свет.

Хм, мне кажется, или когда нас увозили, была еще ночь? Видимо, сотрясение мозга дает последствия более серьезные, чем простая головная боль и чувство тошноты. У меня было стойкое желание разбудить Валентина и обсудить с ним план побега, но чем реальнее я сознавала, что еду в каком-то фургоне в обнимку с трупом, бывшим парнем моей лучше подруги, тем хуже мне становилось. Наверное, я сейчас напоминала точно такой же труп, потому что еле сдерживала себя, чтобы не расплескать содержимое желудка по фургону.