Росс начал говорить — нескладно, сбивчиво. Сначала он глядел на принца, продолжавшего ковырять табакерку, потом перевёл взгляд на статую слева от диванчика, на котором сидел его высочество. Статуя изображала какого-то греческого бога, судя по бороде и рогу — вероятно, Титана. Росс старался не думать о живом человеке, который то ли слушал его, то ли нет. Он обращался к статуе.

Он говорил минут десять, почти не прерываясь, и в последние пять минут — очень увлечённо. Наконец, Росс остановился. Он увидел, что принц отложил табакерку и посапывает, опустив голову на грудь. Росс молча смотрел на него с гневом и презрением. Принц поднял тяжёлые веки и со вздохом спросил:

— Это всё?

— Да, это всё...

— Да, Полдарк, мне сказали правду, вы прекрасный рассказчик. Это помогло мне неплохо вздремнуть.

Росс проглотил комок, пытаясь сдержаться.

— Значит, сэр, я потерпел неудачу, как и предполагал. Если теперь я могу идти...

— Нет, не можете.

Росс ждал. Французские часы пробили восемь.

— Что вы имели в виду, говоря о неудаче? — спросил принц.

— Я предполагал, что вы не заинтересуетесь рассказом.

Принц зевнул.

— Мне говорили, что при Буссако генерал Мерль дошёл до вершины горного хребта, почти не встретив сопротивления. Почему Веллингтон это допустил?

— У него была слишком растянутая линия обороны, сэр. Генерал Мерль не прошёл беспрепятственно, но французы напали внезапно, в тумане, а в том месте у нас оказалось недостаточно сил, чтобы удержать их.

— Почему же оборонительные позиции так растянулись?

— Потому, что иначе их бы обошли.

— Значит, сражение едва не закончилось разгромом в самом начале?

— Нет, сэр. Для такого случая Веллингтон держал резерв. Он наблюдал за склоном со своих позиций, но из-за утреннего тумана у самой земли видимость была недостаточной. Как только Веллингтон заметил прорывающихся к вершине французов, он отправил 88-й пехотный, а также, думаю, и 45-й. Минут двадцать шла жестокая схватка, а потом разбитые батальоны французов отбросили с хребта, они потеряли около двух тысяч человек.

— И вы в этом участвовали?

— Нет, сэр. Я присоединился к роте своего племянника, входящей в 43-й полк дивизии генерал-майора Кроуферда.

— Значит, 43-й, — сказал принц и снова зевнул. — Тогда на следующих этапах сражения вы оказались не просто наблюдателем.

— Да, сэр. В тот день, позже, я участвовал в наступлении на дивизию генерала Луазона. Признаюсь, никогда прежде я не видел более храбрых и яростных солдат. Вы знаете, призывая к атаке, генерал Кроуферд крикнул, что мы должны отомстить за сэра Джона Мура.

— Мур, — вставил принц. — Ещё одна неудача.

— Все те, кто сражался рядом с ним, считают иначе. Говорят, он получил из Лондона невыполнимый приказ.

— Меня это не удивляет. Нисколько не удивляет. Тем не менее, его разбили. Как и самого Веллингтона, который сейчас признаёт поражение.

— Не поражение, сэр. Тактическое отступление. Иначе, когда у противника столь превосходящие силы, его вскоре обошли бы с флангов и окружили.

Принц извлёк собственную табакерку и сунул по щепотке табака в каждую ноздрю.

— Мне докладывали иное, капитан Полдарк. Мне сообщили, что британская армия превратилась в толпу сброда, смешавшись с беженцами, удирающими из Лиссабона от победителей-французов. Обычное дело — неэффективность, негодный генералитет, беспечное офицерство, оборванные, пьяные, мародёрствущие солдаты.

— Возможно, сэр, — холодно сказал Полдарк, — вы владеете более свежими и полными сведениями, чем я.

— Без сомнения. Именно так.

— Тем не менее, перед отъездом я осмотрел некоторые оборонительные позиции вокруг Торриш-Ведраш. Зная мужество наших воинов и храбрость португальцев — поначалу плохо организованных и неподготовленных — я не могу даже представить, что французам удастся прорвать оборону. Ставлю голову на то, что Лиссабон устоит.

Принц Уэльский наконец встал с кресла. Поднять такую массу оказалось делом нелёгким — усилия выглядели нескоординированными, как будто у него отказали сразу все суставы и принц вот-вот рухнет на пол самым недостойным образом. Однако цель всё же была достигнута, принц выпрямился, тяжело дыша, и принялся мерить комнату мелкими шажками: шлёп— шлёп, шлёп— шлёп.

— Оборона, оборона... Наши генералы только о ней и думают, даже лучшие из них! Всё, что мы можем — высадиться в Европе, продержаться там некоторое время на патриотизме местных жителей, нанести французам парочку булавочных уколов, а потом с позором отступить — либо на подготовленные рубежи, либо на наши собственные корабли! Как таким образом можно разбить Наполеона? Я вас спрашиваю!

Росс молча смотрел на принца.

— Это нелёгкий вопрос, сэр. Возможно, нам лучше принять неизбежное и преклонить колени перед Наполеоном.