Неожиданно я рассмеялся каким — то нервным, бессмысленным смехом: — Яйца! Совсем забыл про эти проклятые яйца! Представляешь? Переживал за пиво, а про яйца забыл. Погляди, Рита, что осталось от них...

Рита как — то странно посмотрела на меня, потом открыла коробку с яйцами. Внутренняя прокладка слегка помялась, но только в уголке. — Разбилась всего два яйца, — сказала она.

— Вот так повезло нам! — обрадовался я, непонятно почему придавая большое значение такой чепухе. — Эти яйца стоят по пять центов штука! А вот с пивом хуже: четыре бутылки разбились...

Рита схватила меня за плечи и встряхнула:

— Стэн, да приди же ты, наконец, в себя!

Я зажмурился и прижался к ней головой, а через полминуты открыл глаза и улыбнулся. Мне стало лучше:

— Прости, дорогая, немножко нервы расшалились. Давай откроем пиво. Оно должно быть свежее, незачем ставить его в холодильник.

Я встал, открыл бутылку пенящегося пива и налил его в стаканы.

Рита по — прежнему внимательно смотрела на меня. Она, похоже, успокоилась, но продолжала размышлять; обвела взглядом лежавшие на столе продукты, как будто увидела их впервые.

— Стэн, — спросила она, — зачем ты накупил столько продуктов, если мы сегодня уезжаем?

Я отпил из стакана и вздохнул:

— Мы не можем уехать раньше понедельника. Банк уже закрылся, а наличных у Чарли не было.

— Не раньше понедельника?!

Было, видно, что это известие ударило по ней так же больно, как и по мне, когда я услышал его от Чарли.

— Стэн... А если они придут сюда?

— Не придут! — поспешно возразил я. — После провала покушения на меня они какое — то время затаятся.

— Ты в этом уверен?

— Вполне! Теперь они будут ждать, когда я потеряю бдительность, чтобы застать меня врасплох. А до того времени мы десять раз уедем отсюда, и они останутся с носом.

В спальне послышалось шлепанье босых ног и сонный детский голосок позвал:

— Мама! Рита встала.

— Дети проснулись...

— Займись ими, — предложил я. А я пока4 приготовлю что — нибудь на ужин. Ты как насчет яичницы с ветчиной?

— Делай, что хочешь, только побыстрее, я умираю с голода.

Рита вышла, а я ещё несколько мгновений сидел над своим стаканом; потом одним глотком допил пиво, встал, поставил на газ сковородку и развернул пакет с грудинкой.

Рита еще одевала детей, а я уже приготовил яичницу и гренки. Мы ели молча, чтобы не напугать ребят неосторожным словом.

— Мамуля, можно мы поиглаем во дволе? — спросила Терри.

Рита вопросительно посмотрела на меня, спрашивая взглядом, не опасно ли детям выходить во двор.

— Почему бы вам не посмотреть телевизор? — предложил я.

Обычно, мы их держали дома только тогда, когда шел дождь, а к телевизору вообще подпускали редко, чтобы они не испортили себе зрение. Рита отвела детей в гостиную, включила им телевизор и вернулась ко мне.

— Пойдешь в полицию, Стэн? — уже обычным тоном спросила Рита.

Я кивнул головой. Молчать больше не было смысла.

— Ты пойдешь в управление?

Я понял, что она имеет в виду: ей не хотелось долго оставаться одной.

— Не обязательно, — успокоил я ее. — Могу позвонить. Сейчас спущусь и позвоню из ближайшего автомата.

— Стэн, только ты недолго.

— Не беспокойся, мне хватит нескольких минут.

Я открыл дверь, вышел на лестницу, спустился на несколько ступенек и замер на месте. Отсюда мне отчетливо была видна тень человека, притаившегося на площадке первого этажа. Очевидно, он затаился там в засаде, а когда услышал мои шаги, вышел навстречу. Он стоял спиной к свету и лица его не было видно, однако, я заметил, что был он невысокого роста, худощавый и... с пистолетом в руке.

Его появление было так неожиданно для меня, что я буквально застыл на месте. Но через мгновенье страх будто отбросил меня назад. Я проскользнул ужом в дверь и тут же запер ее за собой. Непонятно, почему он не выстрелил: то ли от неожиданности, то ли что — то помешало ему.

Рита выбежала из гостиной.

— Стэн! Что опять случилось?

— Он... он здесь, Рита, — прошептал я. — Там, в подъезде, с пистолетом...

Рита откинулась назад, как от удара и прислонилась к стене, чтобы не упасть. Лицо ее побелело, как полотно, и я испугался, что она упадет в обморок. Но она взяла себя в руки, только прошептала: — Боже мой!

Я отклеился от стены, прошел через кухню и осторожно выглянул в окно.

Напротив нашего подъезда, у противоположного тротуара, стояла машина. Сидевший за рулем мужчина смотрел на наш подъезд. Из подъезда вышел тот, что поджидал меня в засаде; он остановился под нашими окнами, поднял голову и взглянул прямо в то окно, у которого стоял я. Я отпустил занавески и отшатнулся, а незнакомец продолжал внимательно изучать наши окна. Затем он пересек улицу, подошел к машине и заговорил с водителем, продолжая смотреть в нашу сторону.