— Думаешь, их надолго хватит? — с сомнением спросил Чешир.

— Нам надолго не надо. Только пока люди не уйдут.

— А топливо? Не забывай, у нас его почти не осталось.

— Там конверторы. Скормим им трубы с закрытой секции, хватит на то, чтобы продержаться нужное время. Шляпник знает, как это сделать.

— Все, что нам надо — это привести в себя старого шизика, — хмыкнул Чешир, почесывая рваное ухо.

Они подняли Шляпника и потащили его, поддерживая с двух сторон. В мешке за плечом Чешира похрапывала Соня.

Путь до Первого Города был не слишком долог, гораздо больше времени они угробили, пытаясь привести в себя Шляпника, который и так-то был безумен, но после падения и взрыва шлюпки впал в растительно-матерное состояние, открывая рот лишь, чтобы исторгнуть очередную партию брани.

— Так мы вряд ли чего-то от него добьемся, — сказала Алиса, утирая пот со лба, — единственный выход — шлемы.

— С риском потерять ещё и тебя, — заметил кот, помогая уложить безумца на кушетку и подсоединить обод с электродами и кристаллами, — неужели выхода нет?

— Его и так нет, — сказала Алиса, надевая на себя второй обруч и прилаживая так, чтобы кристаллы связи касались головы, — котик, без него мы не сможем запустить генераторы и конвертор. Так что, когда я скомандую, включай машину!

Блок связи использовался для прямой передачи знаний и информации от учителя к ученику. Так почти не тратилось времени на обучение, поскольку кристаллы абризиума, минерала, найденного почти по всем секторе Малефор, позволяли писать информацию прямо на нейроны мозга.

— Удачи, — сказал Чешир, грустно глядя на Алису, — готова?

— Поехали! — ответила она, закрывая глаза.

Океан образов и видений обрушился на её детское сознание, ломая, кроша в ошметки. Алиса больше не была Алисой, она была человеком по имени Эрик Аменафор, она была отцом, братом и мужем. Сама не своя, она сжимала в объятиях мертвое тело с распоротым животом. Вокруг все было в саже и крови, и околоплодных водах. Она рыдала, зовя ту, что была женой, будущей матерью, любимой. Но сейчас плод их любви мертвым куском плоти валялся в извивах пуповины и кишок. Лилу… это было дело их щупалец! Лилу пришли, чтобы отобрать у него все, что он любил…

… Она была воином на поле битвы, горящим заживо в зажигательных растворах. Лилу, монстры из глубокого космоса, бывшие владыки Малефора, не собирались терпеть вторжение человечишек.

… Она визжала от неистовой боли и ужаса, смешанного с омерзением, глядя, как её руки вспучиваются, как вскипает плоть, превращаясь в чудовищные наросты. Оружие лилу было столь же кошмарно, как и они сами. Она видела гибнущих рядом, точно так же вскипающих в белой плазме товарищей, однополчан. Тело одного из них почти полностью вкипело в затвердевший раствор, но голова осталась невредимой. И что было самым страшным, он ещё жил. Хрипел, пытаясь глотнуть воздух ошметками сожженных легких, а по щекам струились кровавые слезы. Правая кисть, по какой-то страшной насмешке судьбы уцелевшая, торчала рядом, и пальцы сжимались и разжимались в судороге. И он, Эрик Аменафор, схватил опустошенный плазмаган собственными кипящими руками и с силой опустил на голову несчастного. Череп треснул, смявшись под ударом. Мозг и кровь брызнули на его руки и лицо. А потом он бежал, визжа и всхлипывая от боли, пока не упал, дергаясь и пытаясь разбить голову о землю…

Его подобрали. И были дни, недели, проведенные в восстановителях. Они вернули ему тело, но так и не сумели до конца вернуть разум. Они бросили бы его обратно в пекло войны с лилу, но к тому времени победоносная армия людей уничтожила проклятых тварей, замуровав их в их собственном кошмаре и обрушив все три планеты в жерло серной звезды, вокруг которой они вращались.

Но на планетах, приспособленных для колонизации, необходимо было ставить временные города и убежища. А заодно служить подопытными кроликами, испытывая атмосферу, не мутагенна ли для людей. И техники там необходимы…

… Снова дикая боль, он лежит, держась за окровавленную голову, глядя на корчащихся в муках товарищей. Рядом совсем мальчишка, глаза огромные, полные страха. Изо рта выплескивается кровь, а грудь рассечена надвое громадным осколком металла. И видно в проломе ещё слабо дергающееся сердце. И кровь, повсюду кровь. Чья-то оторванная кисть чуть поодаль…

… Он доделывает в одиночку последние уровни. Подключает тяжеленные провода в толстом слое изоляции к мощным серым полусферам, а потом запускает определенную последовательность чисел, чтобы включить их. Низкое гудение заполняет помещение, отдается пульсирующей болью в голове. Он на всякий случай ощупывает латки, сделанные прямо по голому черепу. Восстановителей здесь нет, приходится делать на скорую руку. Интересно, чем птеродактиль похож на генератор?

…Алиса открыла глаза, все ещё чувствуя себя Эриком Аменафором. Утерла мокрое со щек, не то капли пота, не то слезы. Поднялась с лежанки, опершись о руку Чешира.

— Сделай мне чаю, котик, — попросила она срывающимся, слабым голосом, — и принеси в генераторную. Я теперь, кажется, знаю, как подключить энергию и сделать конвертер основным поставщиком топлива.

Она оказалась слишком слаба, чтобы переключить тяжелые провода. Помог кот, вернувшийся с чаем. Тут же поставил чашки на пол и кинулся к ней. Вдвоем они как-то управились, завернули провод почти до отказа, хотя второй винт так и не лег в паз.