— Что с ней? Отвечай, или она сдохнет прямо сейчас. Пусть даже за мертвую дадут меньшую награду.

— Не объясню, — Чешир мяукнул раздраженно, — возьми шлем и сам поймешь. Такое нельзя объяснить.

Железные пальцы стиснули её подбородок, оттягивая, едва не выворачивая. Похититель вытащил кляп и закрепил в углах рта электроды. Алиса перехватывала воздух мелкими глотками.

— Предупреждаю тебя, дружок шлюхи, — сказал он, достав из-под сиденья шлем связи и надевая его, — я слишком давно был человеком, и обратная связь на меня не действует.

Алиса усмехнулась. По щекам текли пот и слезы, но губы сами собой разъезжались в жестокой усмешке. Ублюдка ждет сюрприз. Она стиснула слабыми дрожащими пальцами подлокотники кресла. Рядом раздался глухой стон, переходящий в хрипение. Спустя несколько минут шлем со стуком ударился о стену рубки. Алиса закрыла глаза.

— Что с ней такое? Что это было? — голос похитителя звучал уже совсем иначе. В нем были ужас и злость, и то, что Алиса не взялась бы определить — коктейль эмоций, удивления, страха и беспомощности.

— То, что оставили ей на память джабберы, когда она спасла колонистов Вандерленда, — ответил Чешир, — то, что ей удалось изменить, но не получилось убрать полностью. Если в ближайшие часы она не попадет в Симхар, это что-то убьет её.

Похититель молчал. Теперь Алиса могла видеть его лицо, пусть дрожащее, расплывающееся в красноватом мареве. Обычное грубоватое лицо мужчины, кольца коротко стриженых волос, прилипших ко лбу, влажны от пота. От виска к подбородку шла родовая татуировка металлом, вплавленным в кожу. Он смотрел на неё яркими ультрамариново-синими глазами.

— Ты с Хаджи, — пробормотала Алиса, с трудом удерживая фокус на татуировке, — Королевский Клан…

Он продолжал всматриваться в её лицо так, словно видел впервые. Алиса мучительно дернулась, держась из последних сил, стискивая зубы, чтобы не застонать.

— Не думал, что вот так все будет, — медленно произнес похититель, — а оно вон как повернулось. Проклятье, что ж не везет-то так!

Алиса пошевелилась, пытаясь распрямить сведенную судорогой спину. Она почти ничего не соображала от снова нахлынувшей боли. Не понимала даже, что чужие горячие руки лежат на её коленях, и что ноги её свободны и раздвинуты достаточно широко, чтобы похититель удобно устроился между них. А когда поняла, то сделала попытку оттолкнуть его.

— Нет… нельзя, — горло с трудом подчинялось её попыткам говорить, — нельзя… людям… нельзя… людям…

Её хрип перешел в протяжный стон, когда крупный тяжелый ствол мазнул по промежности. Она невольно подалась навстречу, но тут же попыталась отстраниться.

— Тише, не дергайся, — хаджит сплюнул на ладонь и просунул руку ей между бедер, поглаживая, раздвигая пальцами складки, — сейчас главное, чтобы ты в живых осталась.

— Нельзя… людям, — голос сорвался в протяжный всхлип и хрипение. Алиса видела склоненное над ней лицо, напряженное, сосредоточенное. Движение внутри неё отозвалось пронзительной судорогой, стенки влагалища сжались, стискивая «гостя». Похититель двигался вначале медленно, давая ей привыкнуть к размерам, а потом все быстрее, жестче, вышибая дух, заставляя корчиться.

— Нельзя… — Алиса застонала, и это был уже стон не боли, а жажды, — нельзя людям…

Он прижал её за плечи, глядя в глаза.

— Я не человек, — голос звучал ровно, очень спокойно, — по крайней мере, большей частью. Успокойся и постарайся расслабиться.

Он просунул пальцы под сидение и нажал там что-то. Наручники раскололись надвое, выпуская руки Алисы из тисков. Она с трудом пошевелила ими и обхватила плечи похитителя.

— Людям нельзя, — пробормотала она, прижимаясь к широкой груди, оплетая ногами бедра невольного спасителя, — оно убивает… только роботам…

— Тише, тише, — в его голосе была смертная тоска и отчаянная нежность, — я знаю… всё знаю… теперь…

Он снова нажал что-то под сиденьем, и спинка кресла откинулась назад, превращая кресло в довольно удобный лежак. Похититель был тяжелый, но эта тяжесть оказалась куда как приятнее боли. Алиса стонала уже в голос, извиваясь в его объятиях, обнимая его, неловко прижимаясь губами к заросшей щеке. Она все ждала, когда он кончит, оставив её наедине с её болью и жаждой, но он продолжал двигаться. Сквозь боль начали просачиваться отголоски покоя. Алиса просунула ещё слабые руки под его плащ и растянула магнитные застежки. Его кожа была совершенно человеческой, горячей и влажной от выступившей испарины. Алиса уткнулась лицом в его шею, осязая языком, с наслаждением впитывая вкус чужого пота.

Потом как-то ей удалось освободиться от своей одежды, и похититель тут же прильнул к её груди, словно голодный младенец. Горячий шершавый язык прошелся по соску, заставив задрожать от удовольствия. Алиса обхватила его затылок, прижимая голову, подставляясь под бешеные ласки. Её тело все ещё было слабым и измученным, но боль почти ушла, и это было истинным наслаждением. Она развела бедра так широко, как могла, упершись пятками в ягодицы мужчины. Он приподнялся, опираясь обеими руками в подлокотники, ускоряя движения. Алиса забилась, выгибаясь, сдирая ногтями полосы искусственной кожи с кресла.