Выяснилось, что на острове нет пресной воды. Ее брали из озера, которое образовывалось к весне в результате таяния снега, задержанного низкорослым кедрачом. Вот почему люди здесь любовно ухаживали за этим кустарником. Вырубать его считалось преступлением.

Летчики жили в землянках, и все же мало кто жаловался на трудности. Однажды, идя по гарнизону, я встретил женщину. На руках у нее был грудной ребенок, сзади шел мальчонка лет четырех. Это была жена одного из летчиков. Мы разговорились.

— Живем тут уже третий год, — сказала она. — Привыкли к здешним местам и климату. Одна беда: нет молока для детей. Нельзя ли помочь?

“Вот это — настоящая подруга офицера, настоящая патриотка, — подумал я. Все понимает, все перенесет и мужа подбодрит в трудную минуту”.

— Обязательно поможем, — пообещал я жене военнослужащего.

После доклада Р. Я. Малиновскому в каждый батальон аэродромного обслуживания было завезено по нескольку десятков коров, и курильчане получили свежее молоко…

Комендатура дальнего гарнизона майора Петрова не имела ни одного жилого дома. И все же люди здесь трудились, обеспечивали перелеты, самоотверженно несли нелегкую службу. Но одно дело — тяготы службы для военных, совершенно иное — для вольнонаемных — рабочих и служащих. Люди жили в палатках. Я зашел в одну из них. Стенки были обложены толстым слоем мха, посредине стояла печка, за ней виднелась кровать. Занимал палатку пожилой рабочий-столяр со своей женой. Обоим лет под пятьдесят. До переезда на Чукотку они жили в Приморье, имели там комнату с удобствами.

— Что вас заставило поехать сюда? — спросил я хозяина палатки. — Здесь же очень тяжело, особенно пожилым людям.

— О том, что здесь тяжело, мы знали, — ответил столяр. — Но настолько привыкли к нашей части, к людям, что когда узнали о передислокации, то решили поехать с комендатурой Петрова.

— Не жалеете?

— Нисколько. Вот если б организовали сюда доставку свежей картошки, было бы хорошо…

В 1952 году, возвращаясь из Пекина, я встретил на аэродроме в Свердловске подполковника Петрова. После Востока он служил на Урале, тоже начальником комендатуры. В разговоре я вспомнил семью столяра.

— Настоящие патриоты, — подтвердил Петров. — А доставку свежей картошки мы вскоре наладили. Возили из Марково. Потом люди научились свою выращивать…

Мне сразу же припомнился поселок на Колыме, куда я не раз прилетал в летнюю пору. В июне там бывали утренние заморозки. Старожилы разжигали между грядками костры из соломы, и дым медленно тянулся над огородами, не давая холодному воздуху проникнуть к листьям картошки. Над поселком долго висели дымные столбы. Таким мне и запечатлелось Марково — далекий поселок на Колыме, где тоже были свои мичуринцы, научившиеся выращивать на вечной мерзлоте капусту и картошку…

Но вернемся к путешествию по Тихому океану. Позади остались острова Кунашир, Итуруп, Уруп и самый северный Шумушу. Наш пароход приближался к берегам Камчатки. Утром в каюту зашел Н. И. Крылов и, размахивая листком бумажки, спросил:

— Скажи, Степан Акимович, тебе ведь сегодня полсотни стукнуло?

— А откуда тебе известно?

— Вот откуда! — И Крылов протянул мне бланки с поздравительными телеграммами: одна была от Министра обороны, другая — из Хабаровска, от Родиона Яковлевича Малиновского.

Отступать, как говорится, было некуда, и я, ожидая очередного вопроса, посмотрел на Крылова.

— Так вот, надо отметить твой полувековой юбилей, — весело сказал Николай Иванович.

Вечером в кают-компании состоялся товарищеский ужин. Я поблагодарил друзей за поздравления с днем рождения и в ответном слове напомнил им ленинские слова о том, что лучший способ отметить юбилей — еще раз критически взглянуть на результаты своей работы.

Утром мы уже были на одном из камчатских аэродромов. Я тут же поинтересовался жизнью и боевой учебой авиаторов, их бытом, запросами и настроением. Конечно, очень хотелось побывать в знаменитой “долине гейзеров”, посмотреть на Ключевскую сопку, но все пришлось отложить. В беседе с командиром выяснилось, что один из летчиков боится летать над морем. Мне принесли его личное дело.

Старший лейтенант К., оказывается, воевал во 2-й воздушной армии, в боях сбил семь вражеских самолетов лично и четыре совместно с товарищами. В боевых характеристиках летчика отмечалось, что дерется он с врагом смело и уверенно, в действиях решителен, не раз выручал друзей из беды.

— Вы заглядывали в личное дело летчика? — спросил я полковника А. А. Осипова.

— Просматривал. Дело яснее ясного: трус он. Поэтому мы отстранили его от полетов.

— Не спешите с выводами… Давайте пригласим летчика на беседу.