Но даже сейчас всем домам Простора было ясно одно - прямых наследников Великого дома осталось всего два. Тиреллы - что наследовали по женской линии, и Флоренты - наследовавшие права на Простор по мужской линии.

На момент этого рассказа в моей голове всплыло воспоминание что я слышал эту историю множество раз, и не только от мейстера, и далеко не по одному разу. Словно это была грубая пропаганда, а мне же совсем не улыбалось поучаствовать хоть в одной из местных разборок - я был наслышан о смертности людей во время очередных разборок между домами (как оказалось правдивую историю мне тоже преподавали, и эти уроки довольно удачно всплывали в памяти во время пересказа сказок древности).

Покинув свою комнату, я спустился вниз по лестнице, и прошел в ту часть замка, где предположительно находилась кухня (а замок был огромным, и носил гордое название "Ясноводная Крепость"). Впрочем, далеко я зайти не успел, поскольку почти сразу же мне на глаза попалась пышненькая девушка в простецкой одежде.

– Чего желает милорд?
– поклонилась она мне.

– Мне необходимо зеркало в моей комнате, и бадья с горячей водой чтобы умыться.
– из воспоминаний я почерпнул правильную манеру обращения с прислугой - никаких "прошу вас", "пожалуйста", "простите" и подобного. К ним необходимо было обращаться как к должному, не более.

Пусть мне и противила такая манера общения хоть с кем-то, но приходилось с этим мириться. Я должен соответствовать, ведь я Фло... тьфу, проклятые воспоминания мальчишки!

– Хорошо милорд, через тридцать минут все будет готово - девушка уважительно поклонилась и поспешила куда-то вглубь коридора.

Хм, чем же заняться оставшееся время?

Внезапно мой живот скрутило, и больше таких вопросов у меня не возникало - поскольку я поспешил именно туда, в святую всех святых моего мира, и проклятое место этого.

Запах там стоял... отвратительнейший. Сидеть там приходилось... слава Семерым не на камне, а все же на дереве, но это все равно не спасало положения.

Некоторую интимную обстановку создавала одинокая свеча горящая где-то справа от "сидельца", освещая лежавшую под ней грубую бумагу, но пользоваться ей разрешалось только членам Дома, слуги же обходились чем попало, и поверьте мне, я был очень рад что у моей семьи хватало средств на покупку такой жизненно необходимой вещи!

Покинул я это место лишь спустя минут десять, и должен сказать... запахи там отнюдь не улучшились.

– Гарт? Ты выздоровел?
– встретил меня улыбкой немного полноватый мужчина. Наверное именно так бы выглядел мой нынешний отец, если бы не занимался с мечом и не участвовал в охотах.

– Да, дядя.
– кивнул я мужчине, который не переставал улыбаться. Не знаю почему, но мне стало неуютно от его улыбки, веяло от нее какой-то неискренностью что ли?

– Тогда не забудь посетить отца, он сейчас с мейстером Хайпом и Коленом, изучает сборы налогов.
– не прекращая улыбаться, он прошел мимо меня, в то самое место где я был минуту назад.

– Дядя Аксель?
– окликнул я его в последний момент, когда он уже взялся за ручку двери.

– Да?

– Туда лучше не заходить...
– мой рот непроизвольно растянулся в коварной улыбке.
– минут десять.
– не удержался я от замечания.

– Э?

Но это точно того стоило, особенно вид того, как его вечная улыбка сменяется удивлением.

А я же поспешил прочь, коря себя за такой поступок. Похоже я прав в своих выводах, и мне передалась часть характера ребенка, а это очень плохо, придется контролировать себя, чтобы однажды не попасть с этим впросак. Особенно со взрослыми, ведь Аксель был третьим ребенком из пяти в семье отца.

Вернулся я заметно раньше обозначенного времени, поэтому устроившись на кровати смог наблюдать как в мою комнату внесли огромное зеркало и деревянную бадью, от которой шел небольшой пар.

Зеркало я приказал повесить справа от кровати, на стене перпендикулярной гобеленам. После этого в комнате осталась только одна служанка, молча стоявшая у бадьи. Память ребенка тут же услужливо подсказала мне, что в детстве его купала мать, и только после ее смерти эта обязанность перешла к этой пожилой даме, ставшей мне кем-то вроде няни, присматривающей за моим бытом.

– Нанья, сегодня я помоюсь самостоятельно.

– Хорошо, милорд.
– в глазах женщины мелькнуло удивление, тут же сменившееся чем-то вроде гордости, и она тепло улыбнулась мне.