— Дай угадаю, — вздохнул папа, — опять твой Норман?

— Он не мой Норман, — возразила я, отведя взгляд в сторону. — Он просто Норман. Профессор Ян Норман.

— Ну да, ну да… — папа еще раз вздохнул. — Ты уверена, что он желает тебе добра?

— Он не дал мне ни одного повода думать иначе. — Я снова посмотрела на него. — Он хороший человек, папа. Правда. И очень много для меня сделал. То, как ты разговаривал с ним… Это было несправедливо. Грубо. Если бы не он, меня бы уже не было в живых.

Папа посмотрел на меня как-то странно. Возможно, догадался, что в моем отношении к Норману есть нечто большее, чем обычные уважение и благодарность. Я уже ждала от него лекции на тему того, как неосмотрительно влюбляться во взрослых мужчин, но он сказал совсем другое:

— Этот перстень, который он тебе давал… Раньше я этого не знал, но когда искал артефакт для тебя, случайно выяснил: такой же был у Роны Риддик. Не знаю, может ли это быть тот же перстень или он просто похож, но лучше его не использовать.

Я почувствовала, как по позвоночнику пробежал холодок.

— Почему?

Папа отвернулся и пожал плечами. Как мне показалось, немного смущенно.

— Она ведь Развоплощенная, Таня. Ее магический поток все еще существует где-то… как-то. И, надо полагать, ждет ревоплощения. Можешь считать меня параноиком, но мне кажется плохой идеей использовать артефакт, который когда-то фокусировал ее поток.

Мое сердце пропустило удар или два.

— То есть… Перстень что? Может… ревоплотить ее во мне? Серьезно?

— Ревоплощений в истории магического мира еще не было, — напомнил папа. — Никто не знает, как это может произойти. Теорий много. Фактов — ноль. Возможно, это даже не тот перстень. Откуда королевское украшение у преподавателя Орты? Но зачем рисковать лишний раз?

Я не знала, что на это ответить, а потому снова уткнулась в учебник, хотя уже не видела ни одной буквы. Папа еще какое-то время молча смотрел на меня, а потом резюмировал:

— Что ж, ты уже достаточно взрослая, чтобы принимать собственные решения. Тем более мои оказались не очень эффективны. Теперь ты знаешь больше о ситуации. Если ты при этом все равно хочешь вернуться в Орту, я препятствовать не стану. Просто будь осторожна.

— Я буду, папа. Обещаю.

В Орту я возвращалась в несколько смятенных чувствах. Папины слова насчет перстня, конечно, мучали меня, рождая нехорошие мысли. Но однажды я уже целый месяц сводила себя с ума подозрениям насчет Нормана, доверившись чьим-то бездоказательным предостережениям. Второй раз я не собиралась совершать эту ошибку, решив, что надо выслушать и его мысли на этот счет.

Едва пройдя через «вертушку» и оказавшись в холле университета, я неожиданно почувствовала себя дома. Даже странно, что я успела так привязаться к этому месту. Или дело все-таки не в месте?

Мне хотелось прямиком отправиться к Норману, но я удержала себя. Раз уж наши отношения не только вне школьных правил, но еще и вне закона, стоило вести себя более осмотрительно.

Хильда была очень рада меня видеть, сказала, что все каникулы переживала о случившемся, но не знала, как со мной связаться. Я подумала, что нам действительно стоит обменяться какими-то контактами, хотя бы «подружиться» в соцсетях.

Когда я ей рассказала всю историю с Нотом, она лишилась дара речи. И молчала, наверное, целую минуту, прежде чем выдохнуть:

— Жесть какая… А он мне так нравился. Такой… веселый. Кто бы мог подумать?

— Да, я и сама не могла.

— Но почему? — она смотрела на меня со смесью страха и недоверия. — Почему он хотел тебя убить?

После недолгих колебаний, я призналась ей:

— Мой отец был старшим легионером столицы. Его пытались убить, всех нас пытались убить. Поэтому мы покинули магический мир и поэтому родители не хотели, чтобы я в него возвращалась. Возможно, монархисты пытаются убить меня, потому что не готовы нападать на моего отца.

Глаза Хильды распахнулись так широко, что грозили выпасть. Шепотом она поинтересовалась:

— Так ты Вонен? Твой отец — Верд Вонен?

— Ты нас знаешь? — настала моя очередь удивляться.

Хильда активно кивнула.

— Мой папа был среди тех, кто пытался помешать заговору против Верда Вонена, — все так же шепотом, словно боялась, что кто-то ее услышит, призналась Хильда.

— Верд Вонен бежал за Занавесь, власть в Легионе сменилась, и моих родителей выслали. Такая вот история.