— Так и есть.

Только вернувшись в постель, я осознал, что браслета, который она постоянно носила на левом запястье, не было.

Смеющаяся девушка из прошлой ночи сегодня пропала. Последний час нашего путешествия она грызла ногти так долго, что мне стало интересно, как она вообще их не сгрызла.

— Ты уверен, что родители не против? — спросила она в сотый раз, а я кивнул также в сотый раз. — И ты на самом деле им позвонил и спросил, да?

Улавливая ее боковым взглядом, я не мог удержаться и поддразнивал ее. — Нет.

— Кэм! — взвизгнула она.

Я рассмеялся. — Я шучу. Расслабься, Эвери. Я сказал им на следующий же день после того, как ты согласилась поехать. Они знают, что ты приезжаешь и рады, что познакомятся с тобой.

Она посмотрела на меня и начала снова грызть ноготь на большом пальце. — Это было не смешно.

— Нет, смешно.

— Идиот, — пробормотала она.

— Заучка.

Уголок ее губ приподнялся. — Засранец.

Я присвистнул. — Это оскорбление. Продолжай в том же духе, и я разверну машину в обратном направлении.

— Похоже на отличную идею.

— Ты будешь разбита и вся в слезах. — Я дотянулся и убрал ее руку ото рта. — Перестань.

— Прости. Вредная привычка.

— Так и есть. — Я переплел наши пальцы и положил сплетенные руки на свое бедро, удерживая их там.

Чтобы ее отвлечь я завел разговор о выступление сестры, которое будет сегодня. Терезы не будет дома до завтрашнего утра. Смена темы похоже сработала. По правде говоря, когда мы оказались на узких улочках моего родного города, я занервничал.

Я не приводил девушку домой со времен школы, и честно, те случаи не в счет. То было совсем другое.

Я взглянул на Эвери, когда мы остановились на красный. Она смотрела на флаг Университета Западной Вирджинии развивающийся на ветру, ее рука все еще была переплетена с моей.

— Ты зависла? — спросил я, сжимая ее руку.

— Агась. — Она сжала мою руку в ответ.

Во рту пересохло, когда я выехал на частную дорогу, ведущую к дому. Я наблюдал за ее реакцией краем глаза.

Её глаза расширились, когда она освободив свою руку, отклонилась назад. Мама уже развесила некоторые рождественские украшения. Большие зеленые венки висели на передней двери и на окнах на втором и третьем этаже.

Я припарковался рядом с гаражом и повернулся лицом к Эвери, слегка улыбаясь. — Готова?

На ее лице промелькнула тень сомнения, пробуждая во мне страх, что она убежит в лес, но потом она кивнула и вылезла из машины. Когда она потянулась за своей сумкой, я взял ее.

— Я могу ее понести, — возразила она.

Я взглянул на сумку, перекинутую через мое плечо. — Я понесу ее. К тому же, я думаю, розово-голубой цветочный принт потрясающе на мне смотрится.

Она нервно засмеялась. — Она подчеркивает твои достоинства.

— Так и думал. — Я подождал пока Пироженка дойдет до меня, и мы направились по тропинке. Прошли по закрытому дворику мимо плетеной мебели, которую папа еще не убрал. От одного взгляда на Эвери я дрогнул. — Такое ощущение, что у тебя сейчас сердечный приступ случится?

— Все настолько плохо?

— Близко к этому. — Подойдя к ней поближе, я заправил ей за ухо прядь волос, уловив ее взгляд. — У тебя нет причин для волнения. Я обещаю.

Ее взгляд переместился от моих глаз к губам. — Хорошо.

Было сложно противостоять сильному желанию прильнуть к ее губам и почувствовать сладость, присущую только ей, но я смог. Поворачиваясь, я открыл дверь и почувствовал яблочный аромат. У меня забурчал живот. Лучше бы это был пирог.

Я провел испуганную Эвери между столами для бильярда и аэрохоккея до лестницы. Она осматривала всё, не пропуская ни одной вещи. Я словил себя на мысли, что надеялся, ей понравится увиденное, что странно, потому что здесь не было ничего моего.

— Это мужское логово, — объяснил я ей, ведя ее к лестнице. — Папа проводит здесь много времени. За этим столом он надрал мне задницу в покер.

У нее на губах появилась легкая улыбка. — Мне здесь нравится.

— Как и мне. — Я замешкался у подножья лестницы. — Мама и папа, наверное, наверху…

Она кивнула, отступив назад, молча следуя за мной вверх по лестнице и через гостиную.

На журнальном столике лежала кипа журналов. Похоже, к Терезе приходили подружки.

— Гостиная, — сказал я, проходя через арку. — А это вторая гостиная или комната, в которой никто не сидит. Даже не знаю, как ее правильно назвать. А вот столовая, которой мы никогда не пользуемся, но она имеется…