Когда Хитогами являлся ему во сне, он излучал по–настоящему божественную ауру, весь его облик и черты принадлежали истинному богу. И он, излучая доброту и величие, давал Люку советы, указывая правильный путь. Что делать, чтобы привести Ариэль к трону и что главной помехой будет Рудэус, соблазнённый истинным злом.

Ариэль сказала, что это были происки настоящего злого бога. Сказала, что тот лишь пытается заманить их всех в ловушку, чтобы обрести выгоду от их поражения.

И правда, если сравнивать слова Хитогами с тем, что получилось в итоге, в них было много лжи. Нет, скорее даже не лжи, скорее просто недоразумений. Неправильно понял его мудрые советы и сделал всё не так. Сейчас Люк чувствовал именно это.

Люк — рыцарь Ариэль. Если его повелительница сказала так, ему остаётся лишь верить ей, ей, а не тому таинственному Богу. Он должен верить в свою повелительницу. Даже теперь. Его долг слепо следовать за ней, жить ради неё и умереть ради неё.

Но когда Люк столкнулся с этим напрямую, он невольно изменил свою решимость. Воочию увидев Орстеда, он вынужден был признать.

Люк хорошо разбирался лишь в девушках. Способности разбираться в людях у него не было. Он и сам прекрасно знал это.

Но даже так, он был абсолютно уверен. Орстед — это зло. Это не тот человек, с которым стоит сотрудничать. Это ложный бог, который в итоге приведёт их всех к гибели. Ариэль ошибается. Рудэус тоже вероятно был соблазнён этим ложным богом. Он думал именно так.

Но тогда… Что тогда ему делать? Если абсолютно ясно, что его повелительница пошла по неверному пути, что в итоге уничтожит все их цели, что ему делать?

Просто отстоять своё мнение? Было бы неплохо. Но смысл? Орстед уже начал действовать. Он уже помог им. После этого поражения Дариуса и Грабела, можно уже не сомневаться, что Ариэль станет королевой. Как ни посмотри, а уже слишком поздно. Со своими жалкими способностями в фехтовании и магии, что он теперь может? Даже если он и попытается, это будет бессмысленно.

«Я абсолютно беспомощен»

Но, когда Люк уже собирался сдаться, один человек вдруг попался ему на глаза.

Человек, что бросившись в ноги Ариэль, начал пресмыкаться перед ней, стоя на коленях.

— Ариэль–сама!

Филимон Нотус Грэйрат. Отец Люка. С неприятной жалкой улыбкой, он обратился к Ариэль. Так, чтобы его слышали все окружающие дворяне.

— Мои поздравления! Я так давно с нетерпением ждал этого дня! — явно притворяясь счастливым, он смотрел на Ариэль снизу вверх, — Чтобы связать фракции Грабела руки, я притворился, что перешёл на их сторону. Но, похоже, в этом даже не было необходимости. Ах, Ариэль–сама, вы так повзрослели на чужбине!

От этих слов разило столь откровенной ложью, что даже опытные в таких делах дворяне нахмурились. Все прекрасно знали, что, чтобы выслужиться перед Грабелом, Филимон даже послал своих солдат, чтобы убить Ариэль. Они смотрели на Филимона глазами, в которых ясно читалось: «Да как он смеет говорить сейчас такие вещи».

— Филимон–сама…

— Нет, нет, Ариэль–сама, не стоит обсуждать такие вещи при всех. У меня в этом плане было мало союзников, так что кому–то это могло показаться даже ударом в спину. Но всё это я делал лишь ради вас Ариэль–сама. Давайте просто вернёмся к тому, что было. Я буду вашей опорой и поддержкой…

Ариэль даже не стала выслушивать эту его речь до конца.

— Филимон Нотус Грэйрат! — её решительный громкий голос просто заглушил попытки Филимона оправдаться, — Ваш род. Ваше положение. Вместо того, чтобы пытаться оправдать своё предательство лучше прямо назовите настоящую причину — вы были слабы!

Филимон опешив, округлившимися глазами смотрел на Ариэль. Впервые принцесса так обращалась к нему.

— Даже предав, попытайтесь хотя бы сохранять свою гордость до самого конца! Проиграв, найдите в себе гордость смириться с поражением! Поимейте же стыд!

— О… Ну…

В полном шоке Филимон даже начал заикаться.

— А, простите, я не…

Видя положение Филимона, из толпы дворян начали раздаваться смешки. Филимон замолк, покраснел и опустил голову. Но это не успокоило гнев Ариэль.

— Ваше предательство входило в мои планы, потому ваш род выживет. Вы бы просто уступили место главы семьи Люку и удалились в изгнание в свои земли. Я не стала бы требовать большего. Но это! Вы не только во второй раз предали своих союзников, вы попытались, унижаясь подольститься к тем, кого предали! На такое бесстыдство у меня даже слов нет! Я не могу допустить, чтобы кто–то из моих союзников в будущем причинил мне вред!

Лицо Филимона разом побледнело.

— Прошу прощения, но вам придётся умереть!

Услышав эти слова, Люк понял, что всё это был очередной фарс. Ариэль с самого начала ожидала, что всё обернётся именно так. Нет, хотя она и сказала это, возможно она не обирается действительно его казнить. Обещание Гислен было лишь устной договорённостью. Возможно, последовал бы ряд проволочек и в итоге Филимон был бы отпущен.

Всё–таки для Ариэль Филимон был ближайшим союзником. Хотя сейчас его влияние явно ослабло, не будет преувеличением сказать, что перед побегом в Раноа вся фракция Ариэль вращалась вокруг него. Пусть даже нельзя назвать его по–настоящему верным и преданным, но… Тем не менее Ариэль многим обязана Филимону.