– Ничего, - проскрипел в ответ первый, - не таких укрощали.

Стало холодно. "Наверное, меня уже раздели", - вяло подумала я и обрадовалась возвращению способности мыслить. И представила себя, беззащитно лежащую перед тремя мужиками, совершенно голую. Мне захотелось убить их всех, но тело все еще отказывалось повиноваться. Да и что бы я смогла?

– Смотри, - озадаченно произнес голос Валерия Антоновича, вот почему интонации показались знакомыми, - На лобке волосы черные.

– Не может быть, - отозвался скрипучий, - у блондинок волосы везде белые. Е-мое, крашенная.

– Не похоже. Волосы натуральные. Это парик.

Меня больно дернули, чуть не сорвав скальп. Тут я очнулась окончательно. Но лежала кукла куклой. Так, мне казалось, разумнее.

– Мать честная, - удивился бас, - а была такая красивая баба!

И ничего удивительного, мрачно подумала я, тебя бы к той садистке-парикмахерше.

– Да,- задумчиво протянул голос Валерия Антоновича.
– Прокол. На брюнеток заказов не было. Ее задаром никто не возьмет. Тем более, журналистку - хлопот не оберешься. Куда ее?

– Шеф,- похотливо сглотнул слюну Гера, - отдай мне. Она вообще-то ничего. Справная баба. Все на месте.

– Да забирай, - скучно отозвался Валерий Антонович.
– Только не здесь. Увези подальше, потом бросишь где-нибудь. А лучше пограничникам отдай в знак укрепления дружбы - они рады будут.

Последнее, что я услышала, что в этом месяце большой недобор, расходы не оправдывают затрат. И тут еще со мной порожняком сгоняли в такую даль. Недобрым словом поминали какого-то Валентина, который подсунул Бог знает, что.

"В какую даль?" - думала я, безжизненно вися у Геры подмышкой. Пищи для размышлений было предостаточно. Было ли время? Гера закинул меня на заднее сиденье, уселся за руль и машина бесшумно покатила в неизвестном направлении. В салоне было темно, и я решилась открыть глаза. Уже привыкнув к темноте, я разглядела шкафообразный силуэт водителя. Мне с ним не справиться. Оставив размышления о прошлом и будущем на потом, задумалась о настоящем. Геру надо убрать со сцены разыгрывавшегося спектакля. С машиной я справлюсь как-нибудь. И - домой, домой. Чертов парик, чертова парикмахер, чертово кафе.

Убивать человека мне ни разу не приходилось. Сейчас это упущение в моей биографии показалось серьезным. Случай заполнить пробел оказался подходящим. Да простит меня мама этого ублюдка.

Одевать меня перед отправкой не стали. Но весьма кстати забросали мое тело моей же одеждой. Даже сумочку не забыли. Как опытный карманник, я осторожно потянула сумку на себя и прижала к бедру. Пилку для ногтей я нашла на ощупь. Ее ни с чем не спутаешь - это не пилка, а целый напильник, хорошо заточенный на конце. Я таскала ее всегда, как орудие самообороны. Один раз даже воспользовалась, пригвоздив руку неудачливого насильника к дереву. Вытаскивали мы эту дамскую пилочку вместе с несчастным парнем, а потом я сама отвезла его в больницу и часто навещала, взяв клятву, что никогда больше он не посягнет на честь женщины.

Не являясь самой слабой женщиной на свете, я, однако, долго колебалась, не решаясь воткнуть свое страшное орудие в мощную шею моего тюремщика и мучителя. Лежа на мягком сидении автомобиля, я примеривалась. Меня, по большому, счету, волновали только две вещи: как бы он не заметил и не предупредил моего удара, и как ударить наверняка. Я холодно подивилась своей жестокости. И только.

Для удара я выбрала сложный поворот. Машину немного занесло, меня прижало к спинке сиденья. Подскочив со всей возможной проворностью, я с силой замахнулась, заранее наметив точку удара, и пилка вонзилась в могучую шею Геры. Что-то хрустнуло, Гера захрипел, повалившись на руль. Естественно, машина тут же потеряла управление и полетела в кювет. Я соскользнула на пол, съежилась, закрыв голову руками. Кувыркнувшись несколько раз, машина замерла. Я успела проползти несколько метров, когда все-таки шарахнуло. Лежа на спине и наблюдая за красочным зрелищем пожара, я не испытывала угрызений совести.

Убедившись, что целехонька, лихо перебирая четырьмя конечностями, потрусила подальше от пожарища. Когда я додумалась встать на ноги, до меня дошло, что я абсолютно голая. Из всех вещей на мне был только парик, который Гера напялил на мою голову, очевидно, желая видеть меня блондинкой.

Плюнув на все, я зарылась в засохшую траву и уснула. Во сне меня опять осыпали доллары, склонялись чьи-то лица и слышались голоса. Откуда-то появилась машина и поехала прямо на меня. От страха и проснулась. Чистое небо приветствовало меня криком чаек. Вставать я не торопилась, потому что голоса действительно были. Они приближались со стороны воды. Перевернувшись на живот, я осторожно приподняла голову.

Три странно одетых человека шли по берегу, отчаянно споря на незнакомом языке. Чутьем загнанной дичи я понимала, что показываться нельзя и постаралась слиться с землей. Когда чужая речь перестала до меня доноситься, я снова высунулась из своего травяного укрытия, озирая окрестности.

Сердце радостно забилось: в той стороне, откуда пришли чужестранные незнакомцы, виднелась лодка.

Лодка оказалась, на мой взгляд, очень прочной. Сиротливо колыхались в уключинах весла. Быстро натаскав в лодку травы, я оттолкнула суденышко от берега и изо всех сил стала грести.