Завывая, он всё-таки двинулся прочь. Роботессу потащил за собой. Двигался с ними и Пип, который ещё не закончил отсос.

– Отцепись, - сипел Швонс.
– Отцепись от меня, сучка, а то убью...

Но роботесса, похоже, его не слышала. Лицо её стало дёргаться, выдавая одну за другой все человеческие гримасы, которые были вложены в её сознание.

– Пусти, дура...

Отползая, он, сам не заметив как, очутился в нише подъёмной платформы.

Пип наконец закончил отсос. В эту минуту подъёмник пришёл в движение. Робот едва успел выдернуть штырь из промежности роботессы. Когда платформа достигла потолка, он стукнулся об него и свалился на пол гостиной. Однако, полный энергии, тут же вскочил на ноги.

– Отлично!
– воскликнул он.
– Я успел спасти штырь, а это главное!

Платформа с Швонсом и роботессой ушла вверх.

Остановилась она на трибуне в конференц-зале, где продолжалось заседание.

Трибуна представляла собой три деревянные перегородки. Швонс с роботессой очутились внутри. Швонс, весь багровый от боли, мыча, безуспешно пытался извлечь пенис из пасти обезумевшей роботессы. Наконец встал на ноги. Он был без штанов и без трусов, но на нём были пиджак, белая сорочка и галстук. Именно это и увидели собравшиеся. Зал разразился аплодисментами.

– Господин сенатор вернулся после встречи с министром!
– объявил Гамильтон, поднимаясь из кресла.
– Мистер Швонс, вы ведь говорили с министром о прекращении производства роботесс-проституток, и особенно роботесс, имитирующих малолетних девочек?

Из зала крикнули:

– Роботессы-малолетки - позор нашего города!

Десятки голосов дружно подхватили:

– Швонс - борец с производством роботесс-малолеток! Ура Швонсу! В сенаторы его на третий срок!

Швонс, с выпученными глазами, оперся локтем о край трибуны. Его багровое лицо скривилось: роботесса начала двигать челюстями, пережёвывая его член.

– Проститутки...
– заговорил он рыдающим голосом и застучал кулаком по трибуне.
– Долой их всех! Смерть им! Мы... за... нравственность... А-а-а-а...

– Смерть проституткам!
– отозвался зал.
– А тех, кто пользуется их услугами - в тюрьму! На каторгу! Расстреливать!

– А-а-а-а...
– выл Швонс, корчась от боли.
– Проститутки... заразы... убивать их...

Из его глаз текли слёзы. Зал аплодировал, свистел и бесновался. Две дамы в первом ряду упали в обморок.

– Швонс - наш борец за нравственность!

– Швонс! Швонс!
– нарастало скандирование.

Швонс одной рукой бил роботессу по макушке, другой цеплялся за трибуну, безумным взглядом озирая зал.

– Проститутки!
– выкрикивал он.
– Убить их! Всех! А-а-а!...

Гамильтон, расслышав за трибуной какое-то непонятное шевеление, бочком приблизился и заглянул внутрь. Увиденное повергло его в ступор. Глаза его закатились и он медленно осел на пол.

– Где же эта чёртова кнопка, - шипел Швонс.
– Почему платформа не опускается? А-а!
– взвизгнул он от особенно сильного движения челюстей роботессы и повалился на четвереньки, скрывшись из глаз зрителей.

В ту же минуту он показался вновь: на этот раз не на трибуне, а выкатившись из-за неё.

– Отпусти, отпусти, сука!
– хрипел он, пытаясь отодрать от себя голову роботессы.

Сорочка и пиджак на нём задрались, открыв жирные ляжки с окровавленной промежностью, к которой присосалась голая роботесса-малолетка.

Зал замер. Мгновенно установилась гробовая тишина. Отчётливо слышался яростный хрип Швонса:

– Убери зубы, сучка драная! Убери зубы! Слушай, что говорит твой хозяин!

По залу прокатилось что-то вроде стона. Ещё несколько дам и особо впечатлительных мужчин упали в обморок.

– Мошенник!
– вдруг громко сказал кто-то в зале.

– Лжец!
– подхватил другой голос.

– Он сам член педофильской мафии, а нам голову морочит!

Зал взорвался:

– Мошенник! Растлитель! Моральный урод! Клиент роботесс-проституток! Долой его! Вон!

В Швонса полетели башмаки.

Он испустил особенно отчаянный крик: роботесса, наконец, отгрызла пенис и отвалилась от промежности. Швонс схватился руками за разодранный пах. Роботесса продолжала трястись и делать окровавленными губами сосущие движения. На её лице застыла туповатая гримаса удовольствия.

– Лжец! Растлитель! Мафиози!
– ревел зал.

Швонс, тяжело дыша, поднялся на ноги и отступил в глубину сцены. Метко брошенный башмак угодил ему в голову.

– Ладно, щас покажу вам "морального урода", - он достал из внутреннего кармана пульт.

Продолжая отступать, он лихорадочно давил на кнопки. Внезапно кинулся к боковой двери. Как только он скрылся, в потолке открылись заслонки и на присутствующих хлынули потоки серной кислоты.

Убийственный душ продолжался не больше минуты. Швонс смотрел на зал в небольшое застеклённое окно в стене.