С этой точки зрения неудивительно, что идея о необходимости развивать «правосознание народа» стала интегральной частью всеобщего проекта просвещения и воспитания крестьянства. Уже в 1880-х годах некоторые авторы и издатели, в основном в Петербурге и Москве, специализировались на литературе, посвященной популяризации права [66] . В ту эпоху народное образование находилось в центре внимания общества [Brooks 1978; 1985]: «народ» был избранной категорией читателей, к которой обращалась эта литература. Разные общественные деятели с интересом следили за развитием этой литературы. Тем не менее в начале ХХ века некоторые юристы и публицисты – в частности, среди общественных деятелей так называемого либерального толка – смотрели скептически на результаты попыток объяснить право народу. Правда, до революции 1905 года их критика в основном не касалась публики, которой предназначалась эта литература. Она прежде всего касалась самого понятия права, представленного якобы «народным» читателям различными авторами [Тисье 2005; Tissier 2007]. Это значит, что идея о необходимости юридического просвещения народа была достаточно распространена, но наиболее бурные споры касались самого содержания этого просвещения, в частности – политического вопроса об уважении к действующему праву Российской империи.

Вместе с тем нельзя не отметить, что существовал еще один спорный вопрос, который можно считать не менее интересным с точки зрения возможного влияния этой литературы на население. Вопрос этот касается формы литературы правовой популяризации, точнее языка, использованного в работах с целью популяризации правовых понятий. Важность этого языкового вопроса, конечно, связана с многочисленными спорами того времени о социальной и культурной дистанции между образованными классами и «народом» и о специфической роли «интеллигенции» в деле сокращения этой дистанции.

Николай Петрович Дружинин был, несомненно, самым активным и плодовитым из тех авторов, которые специализировались на популяризации права в последнее десятилетие XIX века. Дружинин стал известным в основном благодаря своим многочисленным произведениям, специально написанным как бы «для народа» (см., например: [Дружинин 1898b; 1900]). В этом он следовал примеру других писателей, таких как Николай Блинов [Блинов 1881; 1882] или С. М. Архангельский [Архангельский 1895]. Среди прочего Дружинин принимал участие в издании пособий, составленных для Харьковской частной женской воскресной школы под руководством Христины Даниловны Алчевской. Он опубликовал книжку «Азбука законоведения» в серии под названием «Книга взрослых» [Дружинин 1902], а также писал рецензии в третьем выпуске рекомендательного сборника «Что читать народу? Критический указатель книг для народного и детского чтения» [Что читать 1906: 435–470] [67] . Можно сказать, что на рубеже XIX и ХХ веков Дружинин соперничал за первенство на рынке правовой популяризации с Виктором Александровичем Гольцевым, правоведом по образованию, выдающимся общественным деятелем, видным членом редакции московского журнала «Русская мысль» [68] . Книга Гольцева о податях была опубликована «для народа» впервые анонимно в 1887 году издательством «Русская мысль» и имела большой успех [69] . Она была перепечатана несколько раз, в конце концов с указанием фамилии автора [Гольцев 1903а; 1903b].

Наряду с собственными популяризаторскими трудами Дружинин и Гольцев пытались в некоторых статьях составить программную основу для популяризации права [Дружинин 1897; 1898а; Гольцев 1899]. Оба автора сталкивались здесь со сходными трудностями. Особенно интересно рассмотреть, как они определяли тип читателей, которым популяризаторская литература должна была быть адресована, и как при этом был поставлен названный выше «языковой вопрос»: во-первых – в связи со стилем, в частности с использованием разговорной формы, будто бы более близкой к народной реальности; во-вторых – в связи с использованием технической юридической терминологии.

В основном авторы (и их издатели) имели в виду в конечном счете правосознание самого «народа», то есть непросвещенного большинства населения, живущего в деревне. Так, Гольцев говорил, что из всех рецензий на свои труды самое большое удовольствие ему доставила рецензия на его книжку о податях, напечатанная во втором выпуске рекомендательного указателя «Что читать народу?» [Что читать 1889: 822–823]. Он гордился тем, что «южнорусские» крестьяне, которым сотрудники Х. Д. Алчевской читали его брошюру, интересовались ею и положительно ее оценивали [Ветринский 1910: 46–47].

Тем не менее Гольцев эксплицитно адресовал несколько своих популярных книжек не «народу», а «народн[ым] учител[ям] и учительниц[ам]», «которые должны содействовать распространению в народе разумного правосознания» [Гольцев 1900: 3; 1901]. Эти книжки должны были преследовать одновременно две цели: во-первых, популяризовать правовые понятия для читателей, уже получивших определенное образование, но незнакомых с правом; во-вторых, рассматривать проблемы и средства самой популяризаторской работы, имея в виду читателя, который сам вызвался принять участие в данной работе. Поэтому в подобных трудах Гольцев не всегда четко различал собственно популяризаторское изложение права и размышления о популяризации. Подобным же образом в статье, опубликованной в 1897 году, Дружинин объяснил, что популяризация права должна была быть направляема не только к народу, но и «пока даже преимущественно» к «образованным классам» того времени, так как последние «не обладают еще у нас в желаемой степени юридическими знаниями и не располагают соответствующими пособиями» [Дружинин 1897: 270]. Дружинин публиковал свои статьи о популяризации в журналах для учителей и педагогов (например, «Образование», «Русская школа», «Педагогический листок»); издательства педагогического направления также напечатали несколько его популяризаторских брошюр (см.: [Дружинин 1900], в серии «Учительская библиотека» педагога и издателя Д. И. Тихомирова; [Гольцев 1900; 1901]).

Особенно интересно, что авторы настаивали в своих популяризаторских усилиях на научной обоснованности и на необходимости систематического подхода. При этом они стремились подчеркнуть научный статус – наравне с другими дисциплинами – именно правовых понятий и учений, которые предстояло изложить (например: [Дружинин 1897: 266]). Для них было важно отличать чисто популяризаторскую работу от многих более или менее дешевых справочных изданий о законодательстве в той или иной области права, в которых часто просто-напросто перепечатывали текст действующих законов без особых объяснений. Касаясь самого вопроса об отношении между формой и существом популяризации, Гольцев настаивал на том, что