– Ты совсем спятила? А ну в укрытие!

Пули, с характерным скрежетом царапая броню, падают на асфальт, сотрясая сонную утреннюю тишину металлическим бряцаньем.

Тони выставил вперёд руки в ожидании, пока ведьма спрячется, и ему не придется прикрывать её, тогда бой закончится минут за пять, и скоро он уже будет попивать любимый скотч.

– Дура! Ты что делаешь?

Ванда и не думает прятаться, она бежит вперёд с явным намерением добраться до преступников и обезвредить. Те наудачу стреляют, даже не прячась. Ухмыляются, надеясь легко справиться с сумасшедшей девчонкой.

– В тебя сейчас попадут! Назад, я закончу сам.

Она, не сбавляя темпа, бросила на него злой и нетерпеливый взгляд, кажется, совсем забывая о пулях. И Тони ничего не оставалось, кроме как обезвредить преступников за считанные секунды, защищая Ванду от собственного безрассудства и глупости. Но в благодарность он получил лишь едва скрываемую ярость. Всё произошло так быстро, что Ванда ни разу не успела воспользоваться своими способностями. Да что уж, она даже добежать до цели не успела!

– Зачем?

– Зачем я защитил тебя? – и это, кажется, их первые слова друг другу за столь долгое время.

– Мы могли обойтись без этого. Я могла воздействовать на их разум. Без ранений, все бы были живы и здоровы. Росс бы получил от них нужную информацию, а они - своё наказание и заслуженные сроки заключения. Зачем ты причиняешь столько боли, Тони Старк? – и кажется, последние слова совсем не о торговцах оружием.

– Ты слишком молода, чтобы кидаться такими обвинениями, - и, чёрт, Тони ненавидел слушать правду о себе.
– И что? Ты думаешь, что смогла бы принести пользу этому миру, умерев на пустяковом задании? Дурочка, пора тебе научиться расставлять приоритеты и не лезть в омут с головой.

– Я бы справилась!

– Справилась бы соскребать своё изрешечённое пулями тело со стен, и закончила бы так, как закончил…

“…твой брат”, - последние слова застряли в горле, и Старк обрадовался, что лицо его закрыто шлемом. Если бы он договорил, соскребать со стены пришлось бы его.

– …он, - Тони кивнул в сторону трупа одного из бандитов и облегчённо вздохнул.

Ванда смотрит на него злобно, но Тони кажется, что взгляд её похож на взгляд затравленного зверя, одинокого, раненого и всеми брошенного. Старк не успел толком осознать это, как Ванда, фыркнув, быстрым шагом направилась прочь, даже не дождавшись остальных агентов ЩИТа.

***

То, что Ванда не знает, как писать отчёт, Тони понял только в тот день, когда его уже надо было сдавать. Он отметил, что девушке проблема казалась весьма серьёзной. Она нервничала, оглядывалась и дёргалась, но помощи не просила.

Старку стыдно было наблюдать за её мучениями. Если бы она хоть немного перестала дичиться, он бы уже подошёл и предложил помочь, но стоило лишь оказаться в поле её зрения, как Ванда тут же хмурилась и ощетинивалась, словно ёж. Это раздражало. Её родители в детстве не учили быть с окружающими дружелюбнее? Ах, да…

Тони чувствовал себя старым. Ему это не нравилось. Когда ты постоянно занят и греешься в лучах славы круглые сутки, удаётся как-то игнорировать число свечек на праздничном торте. Когда рядом тысячелетние боги, ты вечный юнец. Но вот когда смотришь на Ванду – этого нервного маленького ребёнка – чувствуешь себя старым. Её повадки, юношеский максимализм, эта привычка так странно смотреть на всех и вся и нехватка социальных навыков совершенно дезориентируют.

Тони хотелось, чтобы она смотрела на него приветливее. Хотелось подойти уже, заправить мешающие, вечно распущенные волосы ей за ухо и объяснить, как писать отчёт. Ванда шарахнулась уже тогда, когда он только начал протягивать руку к её волосам. Она смотрела на него так, словно в руках он держал зажжённую спичку, готовый немедленно поджечь её. И это страшно обижало.

Следующее задание они выполняют порознь, и когда пришло время сдавать отчёт, у Ванды снова был напряжённый вид. Тони, как бы случайно, поинтересовался её заданием и попросил почитать бумаги перед сдачей. Ведь ему интересно, научилась ли она не лезть на рожон или в этот раз её снова кто-то прикрывал.

На подколки девушка не отреагировала, даже выражение глаз не поменялось. Она быстро закрыла папку с пустыми листами и весь её вид буквально говорил:

«Ну что ты ко мне пристал? Отвянь»

Она быстро ушла, вся какая-то сгорбленная, лохматая, будто она не причёсывалась уже неделю, оставляя Старка в недоумении. А действительно, какого чёрта он вообще к ней пристал, почему постоянно лезет к ней, а когда она просто проходит мимо, то он не отрывает от неё взгляда? И какого хрена его так заботит её состояние, а то, как она его молча отшивает, рождает в душе смешанные чувства. Нечто среднее между желанием подколоть и обидой, что им не восхищаются. И что-то ещё. Чувство, возникающее, когда видишь маленькую глупую девочку, слишком юную, чтобы владеть такой силой. И жалость: она осталась одна, Пьетро мёртв, и никто о ней не заботится.