Лагерь превратился в муравейник: бегали воины, кричали верблюды, слуги сворачивали палатки, выстраивали обоз. Гарнизон готовился к походу.

От недалёкой бахромчатой друзы тартарианской Горы откололся крупный лепесток «гвоздики», неуклюже потыкался краями в стену, поплыл к лагерю, начиная превращаться в остроносую посудину длиной около ста метров.

Из палатки вылез Али с флягой в руке.

– Файзулла, – позвал он, – принеси рому.

Заметив отца, он осекся, пробормотал:

– В горле пересохло.

Тартарианский «фрегат» приблизился, покачиваясь. У него не было парусов и мачт, зато из бортов выросли четырёхгранные бугристые балки длиной по десять-пятнадцать метров, делавшие его своеобразным катамараном.

У Али отвисла челюсть.

– Мать честная! Ну и гроб! Это и есть твой летак?

– Угадал. – Кристофер ухмыльнулся. – Нравится?

– Какой, к чёрту, нравится?! Никаких удобств, ни тебе кровати нормальной, ни тебе туалета.

– Может, отправить тебя с гарнизоном домой? – прищурился Кристофер.

Али хотел ответить ругательством, но заметил мерцавший в глазах отца недобрый огонь и криво улыбнулся.

– Ладно, потерплю. Хочу посмотреть, что у тебя получится с мальчишкой Величем. – Он потряс пустой флягой, ища глазами Файзуллу, заметил рога над тартарианским хребтом. – Ого, как выросли! Ты видел? Что за хрень?

– Система контроля.

– Какого контроля?

Глаза Кроули-старшего метнули огонь, и Али отступил на шаг, выставляя вперёд ладони.

– Всё, всё, я ещё неадекватен. Глотну рому и буду как огурчик.

– Дай ему, – мотнул головой Кристофер.

Файзулла подал Али свою флягу.

«Фрегат» в это время перестал маневрировать и трансформироваться, не очень плавно опустился на трещиноватую голую землю. На его борту, обращённом к обоим Кроули, были видны горизонтальные выступы, образующие подобие лестницы.

– Залезай, – сказал Кристофер.

– Вот кляти мойшкали! – бросил Али, не торопясь выполнять команду отца.

– Что ты сказал? – удивился Кристофер.

– А что? Так ругаются злопаны.

– Смысл-то их ругательств тебе известен?

– Да какая разница? Наверняка это оценка каких-то уродов. А чем не уроды твои тартариане?

– Это правда, – засмеялся Кроули-старший, кивком подозвал телохранителя. – Проверь.

Файзулла ловко взобрался на борт «фрегата», оглядел его «палубу», скрылся из глаз. Через пару минут его голова появилась над бортом «фрегата».

– Порядок, можем грузиться.

– Туалет там есть? – осведомился Али.

– Есть сливные отверстия.

– Чёрт, опять вонять будет как в общественном закрском сортире.

– Потерпишь, – сказал Кристофер.

– Да не хочу я терпеть! Слабо нейтрализовать запахи, как это делал твой любимый Велич в изоляторе?

– Посмотрим, – пообещал Кроули неопределённо, смущённый издёвкой в тоне сына.

Особого секрета в методе, которым воспользовался молодой Велич при нейтрализации нечистот, не было, но Кристофер вдруг засомневался, сможет ли он повторить подобное.

Надо будет потренироваться, пришла здравая мысль.

Он поднялся на борт «фрегата», осмотрелся.

Палубы как таковой тартарианский летучий корабль не имел. Вместо палубы имелось нагромождение разнокалиберных конусов и чаш, похожих на бассейны для воды. В конусах виднелись отверстия. Заглянув в одно из них, Кристофер увидел небольшое помещение с полкой у стены, которое с большой натяжкой можно было назвать каютой. По-видимому, такими представлялись тартарианским изготовителям «фрегата» внушённые Кристофером образы жилищ. Ничего удивительного в этом не было, всё-таки тартарианам понять человеческие фантазии и желания было гораздо труднее, чем человеку – их переживания и устремления.

Кристофер спустился в каюту: диаметр около трёх метров, высота конуса – два с половиной, – увидел в полу под полкой (такой тартарианские «конструкторы» представляли кровать) щель. Это и был обещанный «туалет» – обыкновенный слив, через который предполагалось отводить жидкие отходы жизнедеятельности пассажиров.

Кроули улыбнулся. Удобствами это простейшее сооружение не отличалось, но уже то, что тартариане позаботились о комфорте союзников, говорило о каких-то положительных сдвигах в психологии Пресапиенсов. Раньше им это просто не пришло бы в голову.