Пожилая одинокая пара, живущая на орбитальной станции, решает завести домашнее растение. Но питомец начинает вести себя не как растение…
Плантималь
Майк Резник & Кен Лю
Перевод Anahitta при поддержке проекта «Литературный перевод». 2017.
Плантималь – Биология: клетка, образованная слиянием (цитоплазм) животной и растительной клеток [plant + animal].
«Нелегко шестьдесят лет жить с чувством вины. Даже если ты принял правильное решение».
Спросите у меня. Я знаю.
– Это дроранская зевохватка? – интересуется Шерил. – Я смотрела про них фильм.
Она для устойчивости опирается руками на стол, наклоняясь над маленьким аквариумом, до середины наполненным водой. Мы не любим этого признавать, даже в мыслях, но нам обоим за сотню и мы никак не привыкнем к изменчивой силе тяжести на вращающейся космической станции.
Говорю первое, что приходит в голову:
– Я думал, они запрещенные.
Вот такое у меня чувство юмора.
– Возможно, на таких планетах, как Земля или Пеле, но здесь, возле Тихе IV, не так много запретов, – с легким самодовольством поясняет владелец питомника. – Наше правительство не лезет в жизнь граждан.
На воде плавают три овальных медно-красных листика. Из середины поднимается стебель в палец толщиной с шарообразным соцветием размером с кулак, узкие лепестки заканчиваются острыми шипами. Когда Шерил наклоняется ниже, цветок бросается к ней и захлопывается в дюйме от ее носа, а шипы вокруг цветочного зева смыкаются с тихим свистом.
– Какая прелесть! – хихикает Шерил. Она любит природу, но это уже чересчур.
– Я не смогу спокойно спать рядом с этой чертовой тварью, – говорю (ладно, ворчу) я...
Насколько надо отчаяться, чтобы тащиться от растения, которое может оттяпать лицо. Злость тут же улетучивается, потому что я понимаю: Шерил и правда отчаялась.
– Хорошо, Роберт. – Её голос звучит покорно, невыразительно из-за невидимой пропасти, что всегда лежит между нами. Она озирается. – А может, те прыгающие бобы Ропсто?
Она показывает на цветочный горшок, накрытый прозрачным стеклянным колоколом. Он стоит на столе рядом с зевохваткой. Внутри горстка бобов скачут вверх-вниз, будто блошиный цирк. Особо шустрые бобы время от времени звякают о стеклянный колпак.
– До чего мило! – восторгается она. – Звучит как стеклянная гармоника или китайские колокольчики.
– А для меня стучат как градины, – отвечаю я. – Что будет, когда они вырастут? Разобьют стекло?
– Могу продать вам террариум побольше, – говорит владелец. – Вы знаете, что существуют пять разновидностей прыгающих бобов Ропсто? У каждого вида своя форма правильного многогранника.
«Ну да, – думаю я. – Не хватало ещё чтобы инопланетные растения давали мне уроки геометрии».
Поворачиваюсь к Шерил, не в силах скрыть хмурый вид.
– Я думал, мы договорились, что никаких животных, только растения.
Стараюсь говорить любезно и рассудительно, но у меня не совсем получается.
– У меня нет никаких животных, – встревает хозяин питомника. У него хватает наглости говорить строить из себя оскорблённого. – Думаете, я не понимаю разницы? Все создания в «Плантималях Дэйва» признаны растениями, что подтверждено заключениями уважаемых ботаников и сертификатами.
Шерил вмешивается прежде, чем я успеваю высказать своё мнение об уважаемых ботаниках.
– Хорошо, – говорит она. – А есть что-нибудь... не такое шустрое? У нас тут на станции Шепард и правда очень тесная каюта.
Она хочет домашнего питомца, с которым будет носиться и которое ответит на её любовь. Я больше полувека не хотел ничего подобного. Поэтому мы сошлись на растениях.
Дэйв мгновение обдумывает, медленно обводя взглядом садок, и наконец показывает в угол.
– Посмотрите на это. Я достал его у экипажа исследовательского корабля с HD40207g.
Мы с Шерил подходим. Преимущество низкой гравитации в том, что она щадит мои суставы. Это одна из главных причин, почему мы сюда перебрались. Возможно, вдали от центральных систем доктора и медицинское обслуживание не так хороши, но нам хотя бы будет удобно.
Есть и ещё одно соображение: дешевизна. Мы не очень много отложили на пенсию.
В углу стоит маленький керамический горшок с белым песком. Наверху лежит бледно-голубой пузырь, состоящий из двух овальных долей, сплошь покрытых редкими неглубокими складками.