В реальной практике, как правило, используются комбинации ресурсов и технологий влияния, что подтвердило и наше исследование. Однако их конфигурации существенно отличались: в одних городах преобладали методы открытого или скрытого принуждения, в других чаще использовались иные инструменты влияния – убеждение, побуждение, манипуляция, авторитет.

Для достижения поставленных целей и задач мы используем метод сравнения кейсов (comparable-cases method). Мы понимаем, что в силу небольшого числа кейсов он имеет ограничения и позволяет делать только частичные генерализации. Однако он, как подчеркивает А. Лейпхарт, полезен как первый шаг [Lijphart, 1975, р. 172], поскольку помогает очертить проблематику, сформулировать гипотезы, настроить инструментарий, выделить проблемы и трудности исследования и сформулировать предварительные выводы. Мы, разумеется, не претендуем на выстраивание какой-то цельной типологии паттернов власти в российских городах, поскольку для этого требуется проведение исследований в значительном числе локальных сообществ, как это делали в свое время Дж. Уолтон, Т. Кларк, К. Гилберт и другие исследователи власти в локальных сообществах. Однако наше исследование подготавливает почву для более масштабных (репрезентативных) исследований, и в этом его главное предназначение.

Для выявления наиболее влиятельных акторов в городских сообществах мы использовали некоторую упрощенную комбинацию классических методов, хотя и не смогли выдержать их стандарты [Ледяев, 2012, с. 177–208]. С помощью позиционного метода определялся приблизительный круг потенциально влиятельных лиц и список будущих информантов. Как правило, нам удавалось получить к ним доступ с помощью наших связей в руководстве областей, в которых проводилось исследование. В ходе интервью с очевидными позиционными лидерами сообществ выяснялась информация и о властной репутации акторов, и об их роли в принятии политических решений. Репутационный индикатор, пожалуй, оказался наиболее весомым при объяснении структуры власти в городах, тем более что практически все упоминаемые в интервью персонажи и выступали в качестве респондентов (экспертов).

Основной метод сбора информации, использованный в данном исследовании, – глубинные интервью с непосредственными участниками локальной политики в изучаемых городах и экспертами [7] . Нам представляется, что именно интервью с непосредственными участниками локальной политики могут дать наиболее полную информацию о реальных властных практиках, взаимоотношениях акторов и механизмах взаимодействия, которые обычно скрыты от внешнего наблюдателя и не могут быть получены из других источников. Разумеется, мы понимаем, что любые оценки действующих акторов субъективны. Мы также осознаем трудности интервьюирования влиятельных фигур – политиков, чиновников, бизнесменов, руководителей организаций – в силу того, что они часто склонны вести себя настороженно, закрыто, ограничиваться штампами. Однако эти трудности можно, по крайней мере отчасти, преодолеть с помощью профессионального опыта интервьюера и хорошего владения техникой проведения интервью.

Нами использовался достаточно широкий набор специальных технологий, позволяющих повысить надежность получаемой информации: построение системы провоцирующих вопросов, позволяющих перепроверять сообщаемую информацию, установление особого эмоционального контакта с респондентом, повышенное внимание к содержанию разговора, позволяющее снизить уровень контроля говорящего, привлечение к интервью фигур, непосредственно включенных в политические процессы и одновременно воспринимающих их как обычную повседневную практику, и др.

Эти технологии и приемы применялись с учетом различных обстоятельств и характера информации, которую требовалось получить у конкретных респондентов.

При этом мы практиковали несколько разных моделей интервью. «Актуализационная модель» [8] интервью позволяет респонденту находиться в комфортном для него режиме, предоставляя ему широкий диапазон свободы без жесткого структурирования беседы. В этом случае фигура интервьюера располагается как бы на «периферии». Данная модель может быть вполне эффективной при общении с высокостатусными респондентами, поскольку у них, как это ни покажется парадоксальным, нередко возникает определенный дефицит общения по поводу картины мира, «^-концепции» и их самоощущения. Ее применение возможно только в том случае, когда в процессе коммуникации интервьюер способен продемонстрировать не бытийный, любопытствующий или эмоциональный подходы, а серьезный опыт работы с «внутренними» состояниями на рефлексивной дистанции, предлагая неожиданные интерпретации тех или иных событий и процессов. Но здесь должна четко соблюдаться мера и демонстрироваться умение молчать. Основной жанр этого типа интервью – игра пауз.

Модель «другой взгляд» опирается на технику «рефлексивной беседы» и принцип «спокойного противостояния», которые дают возможность партнерам по коммуникации размышлять с различных позиций о характере тех или иных явлений внутри повседневных практик; при этом интервьюер порой намеренно наращивает потенциал расхождения в позициях. Данный способ коммуникации позволяет выявить контексты, уточнить устойчивость тех или иных подходов, оценить глубину личностных позиций. Здесь интервьюеру важно продемонстрировать заинтересованность в глубоком проникновении в то или иное событие, но не стремиться психологически доминировать над интервьюируемым; интервьюер способен увидеть события в своем ракурсе и оценить их в своей системе координат, тем самым разрушая внутреннюю моноконструкцию интервьюируемого.

Модель «профессиональный интерес» может быть достаточно эффективной, поскольку у статусных и влиятельных акторов обычно формируется уважительное отношение к профессионализму и профессионалам. Интервьюер разговаривает с интервьюируемым как равный ему профессионал; тем самым может быть достигнут высокий уровень погружения в проблему: профессионалу интересен другой профессионал, если с его помощью он может реализовать собственные цели. Однако использование данной модели возможно только после того, как интервьюер завоевал «право на профессиональную позицию» в диалоге. При этом интервьюер должен «оплатить» время своего визита собственной нетривиальностью, сделав из диалога интересное событие.

Интервью проводились по единой схеме во всех изучаемых городах с целью достижения максимальной сопоставимости получаемой информации. Хотя техника глубинного интервью не предполагает жесткого диалога, допускает вариативность, использование разных моделей и адаптируется в зависимости от характерологических особенностей респондента, степени его открытости, мотивированности и предрасположенности к участию в интервью, мы стремились максимально синхронизировать полученные результаты. В полной мере это не удалось. Поэтому структура описания результатов исследования по отдельным городам несколько различается.