Ладонь Дрездена опустилась, хлопнув по столу, стоящему между нами. Подпрыгнув, я прижала руки к груди, желая успокоить своё сердце. – Фотосессия- это не проблема! Проблема - это то время, которое она проведёт вне репетиций! Бренда, у нас есть только один день до начала шоу в Колорадо, нам нужна каждая минута, что у нас есть, чтобы быть уверенными, что Лола готова.

– А я говорю тебе, - раздражённо отвечает Бренда, - что я могу позвонить заранее и устроить это в ночное время! Это вне расписания и не займёт больше часа.

– Час на фото - согласен. А что насчёт часа для выбора места, а потом час на то, чтобы подготовить её?

Бренда закатила глаза, её губы побелели.

Хотя моё сердце по-прежнему пыталось выскочить через мой рот, я всё-таки посмотрела на Дрездена.
– Почему мы не можем сделать фото прямо здесь, в автобусе? И нам не понадобится терять время на остановки, антураж и всё такое.

Перегнувшись через стол, Бренда схватила меня за руки.
– Да! Просто великолепно! Я заставлю фотографа забраться к нам в автобус вместе с косметикой и гардеробом, тогда тебе не придётся прерывать репетицию. пока они не подготовятся! Когда мы закончим, ты сможешь вернуться к музыке, пока они соберутся и прыгнут в машину, которая последует за нами! Лола - ты гений!

Я не упустила самодовольную улыбку, которой она одарила Дрездена, на что он её ответил грозным и хмурым видом. Его глаза, обычно зелёные, были тёмными, как шторм, когда он посмотрел на меня.
– Хорошо. Мне пофиг. Просто сделай всё, чтобы прошлая ночь не повторилась и шоу прошло гладко.

– Конечно, я всё сделаю.
– Она сморщила свой нос.
– Послушай меня, я всё сделаю, чтобы тебя ничего не тревожило.
– Оттолкнувшись от стула, она прошла мимо высокого вокалиста и вытащила свой телефон.
– Я сделаю пару звонков, не расходитесь. Через тридцать минут мы будем в пути.

После того, как Бренда покинула автобус, Дрезден стал всё равно, что "чёрная дыра". Я с ним наедине, он так близко, и мой мир сжался до размеров игольного ушка. Его ладони касаются стола, мои, лежащие на бёдрах, дёрнулись.
– Ты не должна поощрять её. Бренда получает удовольствие от любой маленькой победы надо мной. Она не знает жалости.

Мой язык потяжелел от неуверенности.
– Однако, она права. Произошедшее прошлой ночью случилось из-за того, что охрана не имела никакого понятия о том, кто я такая.

Не мигая, Дрезден рассматривал меня из-под опущенных бровей.
– То, что произошло прошлой ночью, случилось из-за того, что мы дали слабым людям почувствовать вкус власти. Они следовали за ней, она управляла ими.

Он меня не слушал.
– Что это ...

– Ты просто подумай!
– Его голос был сродни пощёчине. Я выпрямилась.
– Просто потому что они подумали, что ты пьяная шлюха, которая хотела трахнуться ...
– Моё горло болезненно сжалось.
– ... никак не извиняет их поведение! Эти ублюдки должны были увести тебя прочь. К чему им надо было заходить так далеко, чтобы избивать тебя?

Следы от ногтей проявляются на моих ладонях. Мне потребовались неимоверные усилия, чтобы успокоить мышцы своих плеч.
– Ты только отчасти прав.
– Дрезден приподнимает свой подбородок, усиливая моё замешательство.
– Ладно, они зашли слишком далеко. Моим порезы и гордость согласятся с этим. А если честно? Даже если бы они попытались выпроводить меня, это всё равно бы переросло в драку. Я бы просто так не ушла, я хотела зайти сюда - вовнутрь.

Дрезден рассматривал меня, а потом улыбнулся, от чего все силы покинули моё тело. Неожиданно сидение стало таким удобным.
– Ты бы подралась с ними вместо того, чтобы пойти и найти Кольта, Портера или Бренду?

Его искреннее удивление сказало мне о том, как мало на самом деле он знает обо мне. А откуда он может знать? Моя история не записана на CD, в отличие от его. Ему не понять, что я со мной сделали ... что я вытворяла. Вплыли воспоминания о том, что произошло со мной в средней школе. Кулаки, которые колотят меня, рот полный крови.

Я не могла сказать Дрездену, до какой степени я была на самом деле бойцом.

Это, наверное, к лучшему.

– Это не важно.
– Подняв плечи к своим ушам, я начинаю соскальзывать с кресла. – Ты сказал, что хочешь репетировать.

– Сначала ты должна поесть.
– Он выдохнул, как будто что-то раздражало его, он развернулся к шкафчикам, располагавшимся на стене автобуса.
– Хотелось бы иметь побольше всего, мы давно не закупались. Я напомню Бренде. Думаешь, твой желудок сможет переварить обычные рогалики?

Сквозь рассеянный солнечный свет, льющийся через открытую крышу, я разглядываю его затылок. Затем неосознанно мой взгляд двигается вниз по его спине. Ряды мышц, едва скрытые его тонкой майкой, похоже были прямым путём к моей погибели. Он такой ... красивый. Почему кто-то, настолько пугающий, должен быть таким неотразимым?