Шарлотта хихикнула.

— Полагаю, все это золото наводит позолоту на данный овощ.

Пенелопа посмотрела на нее с подозрением.

— Позолоту на овощ?

— Ну, как позолотить лилию. Только это овощ.

Генриетта тряхнула головой, избавляясь от неудачных образов, и язвительно посмотрела на Пенелопу:

— Возвращаясь к нашему делу…

— Не волнуйся, Генриетта. Что самое худшее, что могло случиться?

— Бесчестье? — предположила Шарлотта.

— Брак с мистером Фитцхью, — предостерегла Генриетта.

— Ух, — только и сказала Пенелопа.

— Вот именно, — коротко откликнулась Генриетта.

Она собиралась довести высказывание до конца, когда ее отвлекли шаги в дверях. Обернувшись, Генриетта увидела объект своих недавних мыслей, с торжеством прислонившийся к косяку. Первую остановку он явно сделал на кухне — в обеих руках он держал по знаменитому имбирному печенью и по очереди от них откусывал.

— Доброе утро, леди, — объявил он с обаятельной улыбкой, лишь слегка подпорченной набитым ртом.

— Вы же знаете, Ричард здесь больше не живет, — огрызнулась Пенелопа.

Генриетта вяло махнула рукой:

— О, для Майлза это не имеет ни малейшего значения. Он просто приходит сюда…

— …чтобы поесть, — послушно закончил за нее Майлз, дожевывая и глотая последний кусок имбирного печенья.

Генриетта наклонила голову.

— Ты сегодня в хорошем настроении.

— Как может быть иначе, когда передо мной сидят три такие красивые девушки? — Майлз отвесил изысканный поклон.

Шарлотта покраснела.

Пенелопа фыркнула.

Генриетта с подозрением прищурила свои светло-карие глаза.

— Вчера вечером это звучало так: «Погуляйте, детки, я флиртую».

Сцепив руки за спиной, Майлз принялся разглядывать искусную лепнину на потолке.

— Не понимаю, о чем ты говоришь.

— У тебя новая любовница? — закинула удочку Генриетта.

— Генриетта! — воскликнула Шарлотта.

Майлз погрозил ей пальцем и заявил:

— Считается, что ты не знаешь о подобных вещах.

Генриетта заметила, что он не стал отрицать это предположение.

— Ты хотел сказать, «о подобных женщинах»?

— О подобных отношениях, — высокомерно поправил ее Майлз.

— Именно отношения я и имела в виду, — резче, чем собиралась, сказала Генриетта.

— Все же Ричард слишком во многое тебя посвящает, — зловеще проговорил Майлз.

— Если бы ты услышал половину того, о чем шепчутся в дамских комнатах на балах, у тебя от шока завяли бы и отвалились уши.

— Может, и к лучшему, — пробормотала Пенелопа.

— Не думаю, что от такого отваливаются уши, — задумчиво вставила Шарлотта.

— У кого это отваливаются уши? — поинтересовалась леди Аппингтон, которая вошла в малую столовую, шурша изумрудными шелками.

— У Майлза, — язвительно сказала Пенелопа.

— Но только не сегодня, надеюсь. Ты поедешь с нами на бал к Мидлторпам?

— Э…

— Прекрасно. Мы заедем за тобой в эту твою отвратительную холостяцкую берлогу в десять часов. В десять часов, запомни. Не без пяти одиннадцать.

— Я никак не мог завязать галстук, — стал оправдываться Майлз.

Леди Аппингтон фыркнула, как умела только она.

— Не думайте, будто мне неизвестны все ваши трюки, молодой человек.

Генриетта подавила смешок.

Но не совсем удачно. Проницательные зеленые глаза леди Аппингтон полыхнули в сторону дочери.

— Генриетта, дорогая, думаю, сегодня вечером ты наденешь бледно-зеленый шелк. Я только что узнала — там будет Перси Понсонби…

— Мне не нравится Перси Понсонби.

— …с Мартином Фробишером.

— А Мартину Фробишеру не нравлюсь я.

— Не говори глупостей, дорогая, ты всем нравишься.

— Нет, он действительно меня не любит.

— На прошлой неделе она облила миндальным ликером его новый фрак, — объяснила Пен, весело переглянувшись с Генриеттой, и с наслаждением добавила: — Он безвозвратно испорчен.

— Какое кощунство — загубить фрак от Вестона, — вполголоса заметил Майлз.

— Он говорил неподобающие для джентльмена вещи, — встала на защиту подруги Шарлотта.