Шрифт:
3 февраля 1852 года. Кончили пьесу «Замки в Калифорнии». Сюжет принадлежит Шевалье, текст мой. Поправки моего соавтора.
8 февраля. Мне исполнилось двадцать четыре года. Что я собою представляю? Что такое этот Жюль Верн, человек, который весьма часто сильно не нравится мне? Никак не разберусь… Получил подарки: Барнаво на голове притащил хорошее кресло. Жанна прислала букет цветов. Пьер Шевалье выдал аванс — сто франков, они не записаны в кассовые книги…»
Глава тринадцатая
«Войдите, Жанна!»
Неудачи, необеспеченность, случайные заработки и обременительная работа в «Лирическом театре» вконец извели Жюля. Он стал угрюм, неразговорчив, раздражителен. Друзья не понимали, что с ним. Даже Иньяр, обладавший характером мягким, уступчивым, всегда и во всём соглашавшийся со своим другом, однажды не вытерпел.
— За что ты обижаешь меня? — спросил он, чуть не плача. — Что я сделал тебе?
Жюль только скрипнул зубами. Ему казалось, что никто не понимает его; он был уверен, что ему просто не везёт, что он рождён для лучшей доли. Юрист, чёрт возьми! Юриспруденция — штука страшная, фальшивая, циничная. Но и писание либретто — занятие не из весёлых, и именно потому, что тут протоптана дорожка, в либретто вставляешь не стихи, а стишки, остроты преподносишь такие, что самому совестно, — однако зрители аплодируют, кричат бис как раз там, где следует кидать на сцену гнилые яблоки и свистеть в два пальца.
В январе пятьдесят третьего года Жюль серьёзно заболел. Иньяр пригласил врача и всех друзей и знакомых своих. Врач осмотрел, выслушал больного и сказал:
— Меланхолия, невралгия, упадок питания. Советую пригласить специалиста. А пока — путешествие, пусть и недальнее и недолгое. Хорошее питание и гимнастика обязательны.
Пришёл Барнаво, а за ним Пьер Шевалье, суфлёр и директор театра. Он сообщил приятную новость: оперетта «Игра в жмурки», написанная Жюлем в соавторстве с Карре и Иньяром, будет поставлена на следующей неделе. По словам директора, «Игра в жмурки» займёт каждые вторник и субботу; в переводе на деньги — это и путешествие и гимнастика.
Барнаво предложил взять напрокат парусную лодку и совершить путешествие по Сене. «Вода — вещь целебная, — сказал Барнаво, — я вообще уважаю жидкости!»
Этим он намекал на то, что ему часто приходится слушать опереточные остроты.
Пьер Шевалье советовал лежать в постели, читать Дюма и спать не меньше пятнадцати часов в сутки.
— Вы противоречите себе, — заметил Барнаво. — Читать Дюма и спать… это невозможно, сударь! Я предлагаю путешествие, настаиваю на нём!
Здоровье Жюля было основательно подорвано. Едва он оправился, как на него навалились суета и неразбериха в театре. Одноактная оперетта «Игра в жмурки» — её давали в качестве дивертисмента [14] — имела успех. Материально она приносила немного. Газетные заметки о ней становились всё короче и короче. Остроты и песенки набили актёрам оскомину. Составление текста афиш и заключение контрактов изнурили Жюля.
14
...в качестве дивертисмента... — Дивертисмент — вставные, преимущественно вокально-хореографические номера в драматических, оперных и балетных спектаклях XVIII — XIX вв.
Весною он приступил к работе над рассказом «Зимовка среди льдов», но отложил его и в несколько дней написал «Мартин Пац». Он работал по двенадцать часов в сутки. Отдыхать некогда было…
— Что-то у меня с головой, — пожаловался он Иньяру. — Давит в затылке и темени.
Вернувшись как-то из театра, Иньяр увидел своего друга лежащим на полу. Он был без чувств. Через десять минут пришёл врач. Он подтвердил свой первый диагноз и уложил больного в постель.
— Он ничего не понимает, — сказал Барнаво. — Я наконец смекнул, что нужно делать. Скажи, мой мальчик, чего бы тебе хотелось?
— Радости, только радости, — ответил Жюль.
— Радости? Ну, а нежных слов, объятий, поцелуев не хочешь?
— Хочу, Барнаво, страшно хочу!
— Ты получишь нежные слова и горячие поцелуи, — сказал Барнаво. — Обещаю тебе!
— В чём дело, Барнаво?
— Секрет, мой мальчик. Догадайся сам. Сегодня у нас что, вторник? Гм… Так… вторник, среда, четверг, пятница… Во вторник на следующей неделе ты получишь охапку счастья. Терпеливо жди.
— Во вторник… — повторил Жюль. — В какое приблизительно время?
— Ровно в полдень. Время для тебя удобное? Аминь!
Неделя тянулась нестерпимо медленно. Наконец наступил вторник. Время подходило к двенадцати. Иньяр, из чувства такта, удалился, и Жюль остался один. Догадывался ли он, что именно готовит ему Барнаво? Конечно, догадывался! Он даже прибрал в комнате, хотя в ней и прибирать было нечего: рояль (месяц назад Жюль перебрался к Иньяру), стол, комод, две кровати, три кресла. На всём немного пыли. На гвоздиках у двери висят полосатые и в клетку брюки, пальто, бархатная куртка. Жюль прикрыл одежду простыней, переменил в графине воду, перевернул ковёр наизнанку, плотно закрыл окно.