Внизу через пару мгновений послышались крики заклятий, шум, запахло дымом и кровью, а Драко, встав спиной к стене слева от дверного косяка, ждал. И дождался. Люциус поднялся наверх и вошел в спальню, проходя вперед и оглядываясь, держа палочку наизготове. Ощущая на затылке чужой взгляд, новоиспеченный Лорд оглянулся, и его лицо вытянулось от омерзения:

— Ты, щенок! Как ты нас нашел?

— Плохо прятался, — Драко, направляя палочку на отца, впервые за всю свою жизнь осознал, что не чувствует к этому человеку никаких родственных чувств, никакой зависимости от его слов, жестов и взгляда. Ему абсолютно плевать, разочаровался ли в нем тот, кто раньше был самым авторитетным человеком в его жизни, проклинает ли его… Но все сильнее росла ненависть. С легкой руки этого сумасшедшего умерла ни в чем не повинная женщина, которая любила Драко, страдал Скорпиус, и меньше всего аврору хотелось, чтобы его ребенок видел то же насилие, что и он сам когда-то. А Люциус так просто позволил себе попытку сломать еще одну жизнь.

Люциус же смотрел на взрослого сына, который стал полной его противоположностью, и ненавидел тоже. Его не заботило, как же они, когда-то крепкая и любящая семья, до этого дошли. Мужчина был одержим жаждой власти и своим безумием.

Битва внизу кипела, но куда страшнее был этот бой — взглядов, принципов, убеждений.

На лестнице послышались шаги, и в коридор влетела Грейнджер, отбиваясь от Крэбба-старшего:

— Авада Кедавра! — бросал тот непростительные, и Гермиона едва успела защищаться, враги не превосходили числом, но могли задать жару, а им нельзя было применять Непростительные по отношению к Пожирателям. Кроме того, заклятие связи не давало Грейнджер связно думать: все ее сознание застилала сильная тревога за слизренского хорька, который сейчас был где-то там, на втором этаже. Это девушка знала точно. Едва она туда направилась, ей на хвост сел папа сгоревшего в Выручай-комнате Винсента. Они перекидывались заклятиями, и она отступала по коридору, успевая кричать:

— Протего! — и бросать менее безобидные заклинания в ответ.

Люциус, увидев девушку, подставившую ему спину, ухмыльнулся, вскидывая палочку, Драко направил на него свою, Гермиона же в этот момент оказалось у порога комнаты, зацепив, наконец, Крэбба боевым заклинанием.

Малфой-старший, увидев, что сын отвлекся, громко проговорил:

— Авада… — Гермиона, обернувшись, поняла, что не может увернуться…

— Кедавра! — и падает в ослабевшие объятия Драко.

Люциус, глядя, как его сын, сраженный Непростительным, падает, словно пришел в себя. Как бы старый маг себя не накручивал, он не желал Драко смерти и уж точно не хотел убивать. Он любил сына, но вспомнил об этом только сейчас. Как в трансе, он опустил палочку, слыша, как сквозь слезы грязнокровка шепчет связывающее заклятие, и оседает на пол.

Гермиона, еще толком не осознав, что произошло, тоже сползает на пол, все еще прижимая к себе аврора. Ее трясет, и она не слышит голосов. Из странного оцепенения выводит Гарри:

— Гермиона, чем его задело?

========== Глава 15 ==========

Гермиона, еще толком не осознав, что произошло, тоже сползает на пол, все еще прижимая к себе аврора. Ее трясет, и она не слышит голосов. Из странного оцепенения выводит Гарри:

— Гермиона, чем его задело? — Поттер потряс девушку за плечи, и та хрипло проговорила:

— А ты не видишь? Авадой, Гарри!

— Авадой?
– Тот, казалось, был удивлен. — Герми, но он же дышит. Если бы его заавадили…

— Что? — Малфой-старший подал голос. — Это невозможно. Никто не выживает после Авады!

— А где Скорпи? — Забини вспомнил о конечной цели их прибытия сюда — найти и спасти ребенка. В ответ на его слова Люциус лишь противно ухмыльнулся, а из шкафа послышался тихий голос:

— Дядя Блейз, это вы?

— Скорпи! — Забини бросился к шкафу и тут же напоролся на охранное заклятие. — Черт, я не могу открыть. Это родовая магия, а Люциусу я бы палочку в руку не давал. Как вытаскивать пацана?

Для верности Блейз попробовал простенькое заклятие, но оно отрекошетило и попало в Люциуса. Гарри и Дерек осторожно подняли Малфоя и аппарировали с ним в Мунго, чтобы там разобрались с этим странным случаем. Мальчик расплакался в шкафу, прося дядю Блейза достать его оттуда, и Гермиона задумалась. Быть может, заклятие, связавшее их с Драко еще работает, и родовая магия Малфоев примет ее за свою? Она взмахнула палочкой, произнося отпирающее заклинание, и тяжелые створки со скрипом отворились. Мальчик тут же бросился к спасительнице. На миг нему показалось, что это мама, но уже оказываясь в ее объятьях, он понял, что это совершенно чужая женщина. Которая легко подхватила его на руки и бросила Забини:

— Нужно в Мунго. Пусть мальчика осмотрят, и узнаю, как там Драко. Справишься с ним? — Гермиона кивнула на Люциуса.

— Конечно, идите, — кивнул Блейз, направляя палочку на задергавшегося в путах Люциуса.

— Дядя Блейз! — крикнул мальчик, пытаясь вырваться из рук Гермионы, та едва не уронила мальчика, и сказала первое, что пришло в голову, но самое верное:

— Тише, малыш. Мы сейчас пойдем к папе.

— Правда? — мальчик затих и поднял на нее глаза. Та просто обмерла: те же платиновые волосы, серые глаза…, но в них не было ни капли надменности и презрения, присущего взгляду его отца, когда тот был ребенком. Открытый взгляд, немного испуганный, но добрый.

— Правда, — кивнула Гермиона, подумав, что будь его отец в свое время таким, она бы влюбилась без памяти еще на первом курсе. Ей всегда нравились умные парни, Рон — исключение из правил… — Держись за меня крепко-крепко, хорошо?

Мальчик кивнул, и с громким хлопком они аппарировали, оказываясь в белых больничных коридорах. Туда-сюда сновали колдомедики, едва не сбив женщину с ног. Гермиона покрепче прижала Скорпиуса к себе, прошептав ему, успокаивая:

— Сейчас поищем дядю Гарри и папу, хорошо? —, но ей навстречу вывернул Дерек, удивленно разглядывая их: