Повторюсь, что вернулся я из армии 18 ноября 1992 года, то есть можно сказать, что я "пересидел" распад СССР в армии, чего я и хотел, пойдя служить.

Первым делом по возвращении из армии я направился в университет "на разведку". Узнал, что с начала декабря при университете начинают работать шестимесячные подготовительные курсы. Они бесплатные и называются "подготовительным отделением" (ПО). Чтобы быть зачисленным на ПО, необходимо было пройти собеседование. Я успешно его прошёл, ответив на вопрос по истории и выполнив упражнение по русскому языку. Эти вопрос и упражнение выбирались мной как на экзаменах из разложенных на столе билетов. Так что, будь я полностью "деревянным", то не прошёл бы этого испытания. Результат собеседования - установление моей перспективности в подготовке к вступительным экзаменам в университет.

На ПО преподавалось четыре предмета, те, что вынесены на вступительные экзамены на юридический факультет: русский язык, литература, история России, иностранный язык. Меня приятно удивило, что посещающим занятия ПО выплачивается стипендия как студентам. И вообще, посещающие ПО считаются как бы студентами нулевого курса (иногородним даже предоставлялось место в студенческом общежитии). А раньше ПО называлось рабфаком-рабочим факультетом...

В декабре 1992 года сходил на "Aквариум". А начиная с 1993 года я буду ходить на него дважды в год, как писал уже ранее. Иногда и больше. Вплоть до знаменитого юбилейного концерта во Дворце спорта "Юбилейный" в 1997 году.

* * * (Звёздочки 31)

Бабушка Тоня к моему возвращению из армии совсем выжила из ума. Что поделаешь?
– старость не радость! Её, немощную, переселили жить с Набережной к дяде Саше на проспект Обуховской обороны. Дядя Саша к этому времени жил с тётей Люсей уже без Серёжи (Серёжа, женившись, съехал) в своей четырёхкомнатной квартире. Отец рассказывал, что за бабушкой Тоней нужен глаз да глаз, а то, чего доброго, спалит квартиру, взорвав её долго идущим газом на кухне при долго по беспамятству не зажигающейся спичке. Зато водку бабушка Тоня хлестала только так (дядя Саша сам пил и её угощал). Дядя Саша с тётей Люсей к этому времени уже оба были на пенсии, но дома без дела они не сидели, а дежурили в гараже (многоуровневый такой, кооперативный), в котором дядя Саша был с момента его постройки председателем.

Однажды в декабре 1992 года отец привёл к нам на Сапёрный без предупреждения бабушку Тоню и сказал, что теперь она будет жить у нас, что он как сын должен позаботиться о свое престарелой матери. Но в нашей квартире на Сапёрном не было отдельного помещения для проживания бабушки Тони. Вышел скандал, на одной стороне которого был один отец, а на другой - моя мать, Полина и я. Ни я, ни сестра не хотели, чтобы отец подселил к кому-либо из нас бабушку, а мать не хотела, чтобы бабушка обосновалась в так называемой гостиной - проходной комнате в спальню родителей, которая по сути в последнее время была лишь материнской спальней (отец в последнее время практически не ночевал дома, а если и спал, то в гостиной комнате). Скандал происходил в коридоре, естественно, на повышенных тонах. А Полине, вышедшей из комнаты, чтобы вставить своё веское слово, вдруг стало плохо: она была беременной, и, по-видимому, у неё из-за скандала перевернулся в животе ребёнок. Отцу ничего не оставалось, как забрать свою мать и отвезти её обратно к дяде Саше.

А ведь была ещё и Набережная как вариант дальнейшего пребывания бабушки Тони. Но там обосновались тётя Надина и её дети Настя и Тимофей, а может быть, и муж тёти Надины Михаил Владимиров (где ж ему ещё быть?). В общем, выжили-вытеснили бабушку Тоню с её дома на Набережной. Типа, как же, ведь надо же жить на Набережной семейству тёти Надины. И мой отец по привычке думал в первую очередь об удобстве проживания своей сестры Надины с её детьми, нежели о своих собственных жене и детях.

А ведь была ещё тётя Мила. Проработав всю жизнь на одном предприятии она получила в конце восьмидесятых однокомнатную квартиру на Новочеркасском проспекте. Эта квартира с большой прихожей. Прихожая с окном настолько большая, что в ней помещалась тахта. Всю жизнь прожив на Набережной со своей матерью Антониной Александровной (бабушкой Тоней) она, незамужняя, наконец-то, зажила одна. На старости лет. Почему-то дети бабушки Тони не рассматривали как вариант размещение их состарившейся матери у тёти Милы. А, вообще-то, не почему-то, а по вполне конкретной причине: у тёти Милы было нарушение сна: она плохо спала и вообще была какая-то нервная женщина, возможно, из-за отсутствия у неё своих детей.

Спустя короткое время в том же декабре 1992 года отец пришёл домой и начал, что называется, "качать права". Я вынужден был заступиться за мать, желая снискать её расположение (подробностей своего самого раннего детства я тогда ещё не знал и считал свою мать несчастной из-за отсутствия к ней любви отца, - я чувствовал, что именно так обстоят дела). Качал права отец на повышенных тонах, и я решился "заткнуть" его с помощью рукоприкладства. Это решение далось мне не легко - поднять руку на отца. Я был в смятении и замешательстве от необходимости выбора куда ударить его, ведь я не хотел причинять ему вреда в виде синяков или выбитых зубов, да и вообще хотел, чтобы мой удар по возможности был бы как можно менее унизительным для отца, то есть я не хотел обидеть его, а хотел лишь прекратить его словесные нападки на мать. Исходя из приведённого объяснения я ударил отца по уху, сбоку наотмашь, будучи потрясённым от этого своего поступка.

Отец был потрясён не менее меня случившемся. Он поспешно ретировался из дома, потрясённый-уязвлённый. Удивительное дело, я не помню, конкретно чего желая-требуя качал права мой отец, в общих чертах выясняя с матерью "кто в доме хозяин", - да, только в самых общих чертах: "кто в доме хозяин"-я помню этот инцидент, но мне хорошо запомнились мои чувства в той ситуации, когда я "рубил гордиев узел", утверждая маму в качестве единоличной хозяйки дома и главы семьи.

Как и в случае, когда отец привёл к нам домой немощную бабушку Тоню, я ощущал себя защитником своей матери и домашнего тепла и уюта. При холодном отношении ко мне матери я таким образом, повторяюсь, желал, чтобы она стала относиться ко мне чуточку теплее, ведь мне ТАК не хватало её тепла! А в холодных отношениях родителей друг с другом своим поступком я только расставил точки над "i", внеся ясность в их ледяные отношения. Образно говоря, лёд стал прозрачным. Также в свою оплеуху я вложил чувство досады за то, что мне пришлось бежать из дома - в армию, и за то, что в армии мною выяснилось, что я физически недоразвит по сравнению со своими сослуживцами по причине недоедания, в особенности мяса, - в этом я обвинял именно отца как кормильца семьи, то есть как плохого кормильца. В общем, как ни крути, а мой удар отца со всех сторон был закономерен и логичен. В своё оправдание могу лишь сказать, что я после этого поступка плохо себя чувствовал. Всё! Хватит о грустном. Пока хватит.

* * * (Звёздочки 32)

Посещая занятия ПО я не обнаружил отставания по немецкому языку от других посещающих, то есть я выглядел как окончивший школу-десятилетку, что меня радовало и обнадёживало.

А по литературе мне за полгода пришлось прочесть всю школьную программу, ведь, как я писал, в школе я читать не успевал. Читать русскую литературу в уже недетском возрасте мне понравилось и было интересно, тем более все литературные произведения комментировались преподавателем на занятиях ПО.