- Сама Ерофеева удостоила меня вниманием впервые за всё время, что мы расстались. Да ещё и позволила мне выговориться. Да тебе, детка, надо повесить за это медаль на шею, - последние слова он едва ли прошипел, а я «встретилась» спиной с дверью, которую самолично же и захлопнула. Ну, и идиотка! – Или выпороть за то, что на протяжении полугода играла со мной в «гляделки», Кристина, да и добавить за ту глупую фразу «Мы можем остаться друзьями, если ты этого желаешь»...
На данный момент, основным моим приоритетом было то чтобы повторить конспект перед предстоящим семинаром по аудиту. Преподавателя нам в этом году поставили нового, поэтому, если ты хоть однажды не был готов к его предмету, это означало, то, что ты будешь беспрекословно числиться в рядах тех студентов, которым не поставят зачёт на летней сессии ни под каким предлогом. Не иначе, в «чёрном списке», как уже с одногруппниками мы успели его окрестить.
Перелистывая очередную страницу моей, на удивление, аккуратной писанины, я почувствовала чей-то прожигающий взгляд на себе. Я не решалась поднять глаза до тех пор, пока это не стало для меня проблемой, которая не позволяла сосредочиться мне на тексте, по которому через тридцать минут намечалась тестовая работа.
Я шумно выдохнула и, оторвавшись от тетради, слишком резко и неожиданно встретилась с серо-голубыми глазами парня, который стоял около соседней аудитории, сложив руки на груди.
Как только он понял, что я наконец-таки обратила на него внимание, ухмыльнулся и кивнул головой в сторону восточной лестницы института, ведущей как на верхние, так и на нижние этажи учебного заведения.
Затем, брюнет оторвался от стены и, напоследок «мазнув» по мне своим чуть прищуренным взглядом, медленным шагом направился в сторону той самой лестницы – я прекрасно понимала, куда именно он идёт, и, одновременно, моему возмущению не было предела от подобной наглости с его стороны, а также какого-то странного предвкушения, которое не желало покидать мою голову, напрочь отметая все мысли о такой науке, как аудит.
Я подождала ровно минуту, затем другую, нервно закусывая нижнюю губу. У меня был выбор: либо продолжать повторять конспект и тем самым не опрофениться на предстоящем семинаре, либо пойти следом за человеком, которого я несколько месяцев пыталась выкинуть из своей головы, что было жалкой попыткой, с которым мы всё это время «общались» лишь глазами, не проронив ни единого слова за последние шесть месяцев.
Захлопнув тетрадь, я осмотрелась по сторонам и, поняв, что никто за мной не наблюдает, собрала сумку и направилась следом за брюнетом. Возможно, это было глупо, но упускать возможность с ним поговорить, да и к тому же по его собственному желанию, я не собиралась, поэтому я уже поднималась на третий этаж по направлению к аудитории под номером «триста восемь.
Дверь была чуть приоткрыта, словно приглашая, и от этого я почувствовала нервную дрожь в коленях и странный мандраж, который не желал отпускать меня. Слегка помявшись перед входом в кабинет, я набрала в лёгкие воздуха и вошла в светлое помещение, которое не являлось учебной аудиторией, там не было никакой техники в виде компьютеров и проекторов, поэтому она всегда была открытой и свободной для посещения, но сюда редко кто наведывался за всё время, что я училась в данном институте. По крайней мере, кроме нас двоих…
Ярослав стоял, опиравшись на преподавательский стол, и смотрел в окно, словно ничего не замечая. Я специально слишком громко захлопнула дверь, чтобы привлечь его внимание, и снова не произнося ни единого слова – так было почему-то проще. Я не решалась первая заговорить, оставляя слово за ним, ведь именно Викулов, на данный момент, выступал инициатором.
– Я знал, что ты придёшь, - просто произнёс он, поворачиваясь ко мне всем корпусом и складывая руки на своей груди, обтянутой чёрной футболкой. Я продолжала стоять в паре шагов от двери на случай, если придётся ретироваться, и нервно сжимая в руке ремешок от сумки.
– С чего такая уверенность? – вскинув брови, раздражённо произнесла я, чуть прищурив глаза. – Я даже и не думала этого делать, если на то пошло. У меня через, - я подняла руку и посмотрела на часы, - двадцать семь минут семинар, и я отнюдь не в восторге, что сейчас трачу драгоценные минуты повторения лекции на тебя, Викулов. – Его фамилию я выделила слишком громко, отчего парень вздрогнул, но слишком быстро вернул на своё лицо напускное равнодушие.
– Ничего себе, - Ярослав оторвался от стола и начал медленно приближаться ко мне. Я запаниковала, серьёзно, и начала также медленно отступать к двери, шумно сглатывая подступившую слюну.
О чём я вообще думала, когда направлялась сюда, прекрасно понимая, что мне придётся находиться с ним один на один? Нет, нам следовало поговорить, я давно это поняла, но не в подобной обстановке, в которой я совершенно не предполагала чем именно может закончиться наш эдакий разговор.
– Сама Ерофеева удостоила меня вниманием впервые за всё время, что мы расстались. Да ещё и позволила мне выговориться. Да тебе, детка, надо повесить за это медаль на шею, - последние слова он едва ли прошипел, а я «встретилась» спиной с дверью, которую самолично же и захлопнула. Ну, и идиотка! – Или выпороть за то, что на протяжении полугода играла со мной в «гляделки», Кристина, да и добавить за ту глупую фразу «Мы можем остаться друзьями, если ты этого желаешь», - брюнет передёрнул плечами.
– Я не играла с тобой в «гляделки»! – выпалила я, ощущая всем своим естеством, его близость, отчего почувствовала, как дыхание учащается. И не только моё… - Как помнишь, мы расстались по обоюдному согласию, и ты не имеешь права сейчас мне что-либо предъявлять, а про друзья… согласна, не следовало мне этого говорить, - я сжала руки в кулаки, а Ярослав прищурился, словно не веря в то, что я только что действительно произнесла причину нашего разрыва.
Она была настолько глупой, насколько и звучала глупо. Мы решили, что пора взять перерыв, вернее, я решила, так как извечные ссоры и скандалы по пустякам, а в основном, из-за беспочвенной ревности, мне попросту осточертели, а Слава согласился без особых возражений со мной. Но, по мере того, как проходили месяцы с момента нашего расставания, мы явно понимали, что погорячились с этим решением, но у нас обоих уже появились другие люди, и пути назад уже не было. По крайней мере, это было общим мнением, а мы никогда не искали лёгких путей.