Kuzia succinus

Толстый румяный старик во­шёл в ювелирный магазин «Самоцветы». Равнодушно ми­новав прилавок с золотыми ча­сами, обручальными кольцами и браслетами, он остановился у витрины «Изделия из янта­ря» и, близоруко щурясь, поч­ти касаясь носом стекла, стал долго и внимательно рассма­тривать блестящие безде­лушки.

— Здравствуйте, Никодим Эрастович! — поклонился ему продавец. — Давно, давно вас не видно.

— Здравствуйте, здравст­вуйте, — приподняв широкопо­лую выгоревшую шляпу, ото­звался старик. — Я уже кон­чаю читать курс, перебрался на дачу... Есть что-нибудь инте­ресное?

— Кое-что. Недавно умер один крупный коллекционер янтаря. Свою коллекцию он завещал государству. Художе­ственные ценности пошли в музей, а прочее к нам. Прой­дите, пожалуйста, сюда. — Он подвёл старого покупателя к застеклённому шкафу. На уз­ких полочках, подсвеченные электрическими лампочками, лежали фигурки из янтаря.— Вот, — показывал продавец,— брошь с паучком, шарик с козявочкой...

— Это не козявочка, а ко­мар.—Старик неразборчиво назвал комара по-латыни.— А вот паучка дайте посмотреть.

— Пожалуйста, смотрите, выбирайте...

Учёный несколько минут рассматривал заключённого в янтарь паучка. Поворачивал его и так, и этак.

— Нет, — наконец сказал он,— этот паучок, дорогой мой, занесен во все каталоги. Мо­жет, ещё что есть?

— Жаль, но... — продавец развёл руками, — с козявка­ми... виноват, с комариками больше нет ничего.

Старик обвёл глазами пол­ку. Вдруг его белые кустистые брови поползли вверх:

— А что это за яйцо?

— Яйцо? — продавец вытя­нул шею. — Ах, это! Пожалуй­ста!

Предмет, заинтересовавший старика, был отшлифован в форме груши.

— Тёмный, ох какой тём­ный, — говорил Никодим Эра­стович, поднося «грушу» к лам­почке. — Прямо-таки крепкий чай по цвету. А что внутри?

Внутри «груши» что-то бе­лело.

— Напоминает рыбную со­сиску, — сказал продавец и смутился.

— Сосиску?

— Ну да. Знаете, иногда бывают в продаже такие белые сосиски?

— Нет, не знаю, — с искрен­ним удивлением ответил ста­рик. — Но триста миллионов лет назад никто не делал соси­сок: ни мясных, ни рыбных. Что же это такое?

— Вам лучше знать, — скромно ответил продавец, — вы человек учёный.

Никодим Эрастович молчал. Он думал.

— Разрешите выписать чек? —спросил продавец.

— Чек?

— Да, чек. Десять рублей сорок пять копеек.

Учёный уплатил деньги, по­ложил в портфель покупку и, вежливо приподняв шляпу, вышел на улицу.

— Кто это? — спросил про­давца заведующий магазином.

— Профессор Тулумбасов.

Никодим Эрастович сидел в вагоне электрички и, прижи­мая портфель, сгорал от любо­пытства и нетерпения.

«Что же это может быть? — снова и снова задавал он себе вопрос. — Початок растения каменноугольной эпохи? А что, если это просто пустота в ян­таре, пузырёк воздуха? Но то­гда интересно «изловить» этот пузырёк и, сделав анализы, узнать состав атмосферы на­шей планеты в далёком прош­лом. Но можно ли сделать анализ с таким маленьким ко­личеством воздуха?»

Он был так погружён в раз­мышления, что, протянув кон­тролёру сезонный билет, гром­ко сказал:

— Это, конечно, яйцо пря­мокрылого!..

Контролёр не удивился: ма­ло ли что может присниться старому человеку. Он усмех­нулся и прошёл дальше, напо­мнив:

— Не проспите своей стан­ции, гражданин!

Каждое лето Тулумбасов проводил в посёлке Ольховка. У него была маленькая дачка с участком, заросшим крапи­вой. Косить траву и делать клумбы профессор не хотел. Ему больше по душе было ви­деть под окном, как он гово­рил, «крохотный заповедник». Никодим Эрастович никогда не был женат, и его немудрящее хозяйство вела племянница Мария Семёновна, или проще Мара. Это была очень строгая особа, и старик её побаивался.

«Как бы не влетело за по­купку, — подумал он, шагая по песчаной дорожке. — Всё-таки десять рублей с копейками... Пожалуй, ничего не скажу ей об янтаре».

— Дядя Дима! Опять ты за­держался! Мой руки и иди обедать! — услышал он, едва ступив на порог.

— Я сейчас, Мара. Только портфель занесу в лаборато­рию,— поспешил ответить про­фессор, бочком пробираясь в свою комнату.

Лабораторией Никодим Эрастович называл свой каби­нет. Эта маленькая комната была загромождена террариу­мами, аквариумами, садками и цветочными горшками. На письменном столе блистал ме­дью микроскоп в окружении станочков для препарирования насекомых.