Шрифт:
…
– Да, мам. Уже на вокзале, да.
…
– Не волнуйся, я вижу свой вагон, а до отправления еще целых полчаса.
…
– Да, разъехались все уже. Я последняя.
…
– Взяла, мамуль.
…
– Ох… пирожки от тети Лены, булочки от тети Гали, кусок сала от дяди Миши и двухлитровую банку соленых огурцов от соседки как-ее-там… Но не уверена, что я буду их есть, хочешь тебе привезу потом?
…
– О, слушай, мам, погоди. Ты не помнишь такую детскую песенку… Там что-то вроде «только белая планета мчится в вышине» или вроде того. Который день в голове вертится, а вспомнить не могу!
…
– Точно! Конечно же, и карета, и зеленая! Вот спасибо!
…
– Хорошо, мамуль. Буду. Обязательно буду – с каждой-прекаждой станции. Обещаю!
Утро было прекрасным. Вадим выпрыгнул из постели, против своего обыкновения не пролежав даже лишней минуточки. Сегодня он поедет в Город! Сам, один! Если повезет – даже на «Проколе».
Тетка Лидия предлагала забрать книги из библиотеки, ей недалеко от работы, но Вадим отказался. Он теперь взрослый и самостоятельный, через десять дней начнется новая жизнь: в июне он блестяще прошел вступительные экзамены и был зачислен в инженерный колледж. Так что, разумеется, он должен сам забирать свои книги, сам ездить в Город, сам разбираться со своими проблемами. Он взрослый, студент, ему почти тринадцать лет, и тетка Лидия может больше не беспокоиться о том, как он справляется.
Вадим ловко заправил постель, выполнил несколько асан (он принял решение заниматься ежедневно и не сдавался уже вторую неделю, хотя нетренированные мышцы не хотели тянуться так, как должны бы, и ныли потом часами), покормил кота и приготовил завтрак себе и Люське. Яичница с помидорами и поджаренными кусочками хлеба выглядела настоящим произведением искусства, а чай заварился не хуже, чем у тетки Лидии. Ну пусть только Люська начнет капризничать, он ей быстро объяснит, кто тут старший и кого надо слушаться.
Но не стала, слопала яичницу целиком и целых две чашки чая выдула. «Спасибо», понятно, сказать забыла и вилку три раза роняла, но это ничего, маленькая еще, научится. От того, что все так хорошо складывалось, Вадим был великодушен.
До детского сада почти бежали, Люська, которую он крепко держал левой рукой, пыталась еще и скакать, время от времени спотыкалась о собственные же ноги и что-то без конца тараторила. Вадим, занятый размышлениями о поездке, ее не слушал.
– Вадь, а Вадь, а правда, что Белая на нас скоро упадет? И случится ка-та-стро-фа. Мы все свернемся в точку и кол-лап-си-ру-ем.
Вадим наконец вник в Люськин щебет и от возмущения резко затормозил. Люська пролетела вперед и тоже встала, неестественно вывернув локоть. Ойкнула, высвободилась из Вадимовой руки.
– Совсем уже? Кто это тебе сказал?! – кричать на Люську было нельзя, испугается и разревется, но голос он все равно повысил.
– Катька, а Катьке – Нинка, а Нинке – ее сестра, а ей – ее дедушка… – Люська терла локоть, приплясывая на одном месте.
– Стоп! – с такими перечислениями можно далеко зайти. – Никуда она не упадет, понятно? Твои Катьки и Нинки все врут!