Я наседал, ища что угодно и не находя ничего. След Нерожденного полностью пропал, затерявшись в потоке биения сердец воинов и их кружащихся мыслей. Демон столь тонко рассеялся между несколькими носителями, что практически полностью скрылся.

— …Хайон?

Я открыл глаза, только теперь осознав, что они были закрыты. Я настолько сосредоточился на погоне за этим сводящим с ума демоном, что мне потребовалось несколько секунд, чтобы заново сконцентрироваться на окружающей обстановке. Абаддон смотрел на меня.

— Я его почти достал, — сказал я ему.

— О чем ты говоришь? — спросил он.

Теперь на меня смотрел и Фальк. На меня смотрели все юстаэринцы. Красные глазные линзы, глубоко посаженные в рогатых шлемах с бивнями, безмолвно пялились. На усиленных сервоприводами руках были закреплены архаичные пушки. Изукрашенные булавы и топоры крепились магнитными замками к пластинам брони цвета прогорклого пепла.

Знали ли они? Считали ли, что демон изгнан, или же чувствовали его непреходящее прикосновение там, за границами собственного сознания? Подстроил ли Саргон юстаэринцам такую участь по приказу Абаддона, или же это был всего лишь очередной порез, нанесенный вертящимся ножом судьбы? Если демон растворялся в их кровеносной системе почти полностью, можно ли было их считать по-настоящему одержимыми?

Вопросы, вопросы, вопросы.

Вот на это и похожа жизнь в группировке Девяти легионов. Видеть невозможные вещи и гнаться за ответами, которые могут никогда не появиться. Гадать, в каком состоянии пребывают души твоих братьев, и знать, что они в свою очередь сомневаются в твоем рассудке.

Верность — это все, однако мы редко можем похвастаться доверием.

— Ни о чем, — отозвался я. — Отвлекся на секунду. Все в порядке.

Это было в первый раз, когда я солгал Эзекилю. Он знал, что я лгу, однако я не почувствовал никакой злости или угрозы возмездия. Я ощутил внутри него медленную пульсацию одобрения. Проверка пройдена. Доверие предложено и принято. В конечном счете я его не обманывал. Мы оба обманывали юстаэринцев.

— Нужно начинать немедленно, — произнес Фальк, постучав себя поверх сердца хтонийским жестом искренности.

Я пропустил суть их беседы мимо ушей. Мне не было известно, о чем они говорили. Все стало ясно, когда Абаддон ответил тем же жестом, лязгнув кончиками пальцев о нагрудник.

— С помощью Хайона, — сказал он, — «Мстительный дух» вновь полетит. Братья, нас мало, а их много, но Град Песнопений падет.

Глава 17

ПОДГОТОВКА

Мы вернулись на дремлющий флагман, собравшись для планирования нападения. В первую ночь, что мы провели на борту «Духа мщения», некоторые из нас все еще носили цвета легионов, к которым больше не ощущали никакой принадлежности. Сам Абаддон был облачен в свою разнородную боевую броню, создававшую впечатление, будто он состоит в каждом из легионов, но не предан ни одному из них.

Через несколько коротких десятилетий мы уже собирались одетыми в черное, внушавшее к тому времени страх Империуму, и каждый из нас представлял на военных советах Абаддона свои собственные армии и флотилии. Мы сотнями стояли на мостике флагмана, заставляя прислушаться к нашим голосам и споря о том, какой из миров Империума уничтожить. Всей этой славе еще только предстояло прийти. Для начала нам нужно было провести сражение, которое скрепило бы нас воедино или же погубило.

Собрание состоялось на командной палубе «Духа мщения», где когда-то стояли Хорус, его братья-примархи и лорды-капитаны легионов Космического Десанта — те, кто сперва управлял судьбами Великого крестового похода, а затем решал судьбу восстания. Рядами висели знамена, изображавшие былые триумфы. Часть была соткана в виде гобеленов, другие представляли собой более грубые собрания трофеев, связанных вместе и поднятых как штандарт победы. Большинство из висящих флагов увековечивали завоевания планет и сражения флотов, проведенные Лунными Волками за двести лет их Крестового похода. Это было еще до того, как Император дал им право изменить название, признавая их честь именоваться сыновьями Хоруса. Более неказистые и потрепанные символы являлись трофеями с поля боя — не с захваченных миров, а из сражений против верных Трону сил по дороге Хоруса к Терре. Между ними располагались ритуальные эмблемы воинских лож, которые в равной мере распространяли в рядах XVI легиона просвещение и измену.

Глядя на обширный мостик, было сложно представить пустой зал заполненным тысячами офицеров и несущих службу членов экипажа. Легионеры собирались здесь целыми рядами, отчитываясь на брифингах кампаний и добавляя вес своих голосов к решениям, принимаемым внутренним кругом командующих Великого крестового похода. Галереи были выполнены в форме концентрических полумесяцев, чтобы вмещать военные силы, каких эти стены не видели уже сотни лет.

С каждой потолочной балки и настенного крепления на нас глядело яростное желтое Око Хоруса со щелью зрачка. Возможно, мне должно было казаться, что свирепый взгляд осуждает меня. Но на самом деле я не ощущал ничего, кроме жалости. Сыны Хоруса пали настолько глубоко, насколько это вообще было возможно. Я судил по личному опыту, поскольку то же самое произошло с Тысячей Сынов.

Мы стояли вокруг центрального гололитического стола: горстка воинов на том самом месте, где некогда стояли армии. Я чувствовал себя падальщиком, явившимся рыться в прахе славного прошлого.

Я перечислю имена присутствовавших, чтобы сейчас их внесли в имперские архивы. Некоторые из этих воинов давно сгинули, пав в Долгой Войне. Других не узнать — их подлинные имена забылись, а изначальная личность погребена под множеством воинственных титулов, которыми их наделил напуганный Империум. Эти имена они носили тогда, в тот далекий день.