Один из них — статуя увенчанного шлемом легионера Имперских Кулаков из серого стекла — разбился на зазубренные осколки при моем приближении. При этом мои виски кольнула гудящая боль, но я услышал, как Леор позади облегченно заворчал. Его черепные имплантаты жестоко вгрызались в плоть мозга, пока мы приближались к стеклянному призраку, и успокоились, когда тот распался.

Думая о «Духе мщения» сейчас, я вспоминаю, во что мы его превратили, столько тысячелетий обитая на борту и направляя корабль в бой. Он был совершенно иным в ту ночь, когда мы втроем впервые ступили в его обесточенные покои. Даже при отключенных системах и полностью лишенном жизни машинном духе назойливая темнота была не пустой, а гнетущей. Легенды гласили, будто корабль был брошен, но он казался затаившимся, выжидающим. Не пустым, не безлюдным.

Не могу сказать вам, как долго мы шли в этом густом мраке. Час. Три. Десять. Там, в ту ночь, время ничего не значило. Помню, что мы проходили через энергетическое горнило, камеру с неработающими запасными генераторами, которые пялились на нас из тени со злобой дремлющих горгулий. Именно на другом краю того помещения, когда мы вновь вошли в лабиринт коридоров, на краю моего ретинального дисплея взметнулась и опала синусоидальная линия, отслеживающая новый звук. Шаги, тяжеловесные и неторопливые. Керамит по костяному полу.

— Хайон, — предостерегающе произнес Леор, вскинув руку, чтобы мы остановились.

— Я слышу.

Целеуказатель тут же навелся на новоприбывшего, вышедшего из-за поворота на перекрестке перед нами. На нем была потрепанная и выцветшая броня, фрагменты которой были сняты с воинов всех Девяти легионов, а длинные, неопрятные и спутанные волосы свисали на лицо, наполовину скрывая его черты. Даже на таком расстоянии я заметил блеск золота в его глазах. Неестественного, нечеловеческого золота, придававшего радужкам металлический оттенок. У него в руках был болтер — такой же простой и побитый, как и его боевой доспех. Он не целился, а держал оружие опущенным, расслабив руки. Затрещал вокс: системы его доспеха автоматически настраивались на наш общий канал.

— Я буду признателен, если вы перестанете бить мои сервочерепа.

Звучный голос, сиплый, но без нарочитой грубости для придания эффекта. Приветливый голос.

— Я — Искандар Хайон, а это…

— Мне известно, кто ты. Я знал это еще до того, как ты стал повторять свое имя каждому встретившемуся вам сервочерепу.

— Мы назвали тебе свои имена, кузен. А как зовут тебя?

Прежде чем ответить, легионер Сынов Хоруса наклонил голову.

— Для чего именно вы уничтожали эти сервочерепа?

— Показалось, что так мы быстрее всего привлечем чье-нибудь внимание, — ответил Леор.

— С грубой логикой сложнее всего спорить. Постарайтесь больше ничего не ломать, пока находитесь на борту. В самом деле, братья, нельзя отказываться от цивилизованности, иначе у нас вообще ничего не останется.

Похоже, теперь все его внимание переключилось на встроенный в наруч ауспик. Я слышал, как тот издает тихое постукивание эхолокационного слежения, будто бьется сердце.

— Пришли только вы трое?

— Да, — ответил я.

— А где Фальк? Угривиан? Ашур-Кай?

— На борту моего корабля, на орбите… Кто ты? Назови себя.

— Когда-то мое лицо смотрело с тысяч гололитов по всему Империуму. А теперь ты говоришь мне, что меня не узнают даже воины Легионес Астартес.

Наше ответное молчание вызвало у него мрачный низкий смешок.

— Как же пали могучие, — добавил он.

Воин провел закованными в броню пальцами по гриве грязных волос, открывая рябое бледное лицо, по которому нельзя было определить возраст. Ему могло быть тридцать лет или же три тысячи. Война исчертила его лицо сетью старых отметин и рубцов от ожогов. Битва оставила на нем свое клеймо, пусть даже этого не удалось сделать времени.

За нами, не мигая, наблюдали глаза нездорового, глянцевитого золотистого оттенка. В них мерцало веселье, придававшее теплоту холодному металлическому взгляду.

Вот так я его и узнал. Он больше не носил массивной черной боевой брони юстаэринцев, а волосы не были связаны в церемониальный узел подземных группировок Хтонии. Он был лишь тенью непобедимого воителя, который некогда украшал собой победные гололиты и пропагандистские передачи Империума, но я узнал его в тот же самый миг, как он встретился со мной взглядом, и разделил его сухое, резкое веселье. Мне уже доводилось видеть этот взгляд. Я видел это выражение лица на Терре, когда вокруг нас пылал Дворец.

Мы безмолвно глядели на него, а он смотрел на нас троих. Патовую ситуацию нарушил Леор, сделавший это совершенно недипломатично:

— Бросай оружие, капитан Абаддон. Мы пришли угнать твой корабль.

Глава 13

ЭЗЕКИЛЬ

Когда-то, в другую эпоху, в этом зале размещалось десять боевых титанов Легио Мортис, а также огромные штабели ящиков с боеприпасами, загрузочные леса, ремонтные краны и таинственная аппаратура, необходимая Механикум для обслуживания своих богомашин. Титанов больше не было, пропали и все следы их присутствия, однако громадное помещение далеко не пустовало. Отчасти мемориал, отчасти архив, отчасти музей — теперь ангар представлял собой памятник странствиям Абаддона по всему Оку и свидетельство работы его мысли.